Из поэмы Молчание Камчатки
–Ба-ба-ня-а-а! Поголоси!
-Ба-ба-ня-а-а!
Ох,ты, горечинушка, моя внученька,
В окиян-буян долей скинута.
Блудным тятькой и мамкой отринута.
Чует серденько — солнца лучики
Навсегда со мной распрощаются.
На закате дня ветви-рученьки,
Корни-ноженьки подлымаются.
Я письмо с бедой с торбы вынула,
В сундуке схоронила под скатертью.
Забирают тебя, птаха сирая,
Ко чужому отцу, к строгой матери.
Ты головку держи поклоннее,
Подчинися мати, касатушка.
Ну а с отчимом будь сговорнее…
Как помру, поголось по бабушке.
Унесёт тебя, как пушиночку,
В край неведомый и нехоженый
Лебедёночек, горечинушка,
Помогай тебе люди, да Боженька.
***
В селе у баб не мёд на языках:
«Зыряниха не зря варганит ужин" —
Из города, с младенцем на руках
Вернулась дочь беспутная, без мужа».
Что говорить и прятаться теперь.
«С женатиком довесок нагуляла», —
Гудит молва.Но дочь закрыла дверь,
А бабка развернула одеяло,
Перекрестилась и взяла ребёнка.
Душа и сердце дрогнули внутри.
-В породу нашу,оставляй девчонку.
Езжай себе на Север, но смотри!
Зачем вам на Кубани мыкать горе.
На край земли бегут, кто поумней.
Полегче жизнь за тридевятым морем, —
Чем дальше от начальства, тем сытней.
Пока есть я, твоя судьба в порядке.
Вернёшься за Танюшкой через год.
Прочти письмо, Василь прислал с Камчатки.
Ступай с утра на почту — вызов ждёт.
И, наскоро простясь, умчалась дочка.
Зыряниха глядит ей долго вслед.
С тех пор прошло почти двенадцать лет.
Стареет мать, от дочери ни строчки.
***
Дом на окраине печным теплом пропах,
Припёком хлебным, молоком топлёным.
…Накинув плат стоит перед иконой
Седая женщина с молитвой на устах.
Упала на лицо сухая прядь,
Казачка горьких слёз не утирает —
Чрез столько лет за Таней едет мать, —
За море,на Камчатку забирает.
***
Богородица, Мати Христовая,
Испроси для меня благодати —
Восемнадцать лет, как я вдовая
Настави меня права ступати.
Уж не я ль лебедеденка вскормила.
До весны берегла семя малое.
Словом бранным дитя не губила.
В косах ленты ея не замараны.
Дочь моя на чужбине скроила
Своё платье из яркого ситчика.
За птенца сироту не молила
Перед Ликом Святым кипаричневым.
Народила себе новых деточек —
Детским плачем свой дом переполнила..
О Танюше, отломленной веточке,
На беду ли, на радость вдруг вспомнила?
Пред Тобой, Богоматерь Лучистая
За себя и за дочь вечно каяться.
Помоги Ты мне, Дева Пречистая,
Пусть со мной внучка Таня останется.
***
Река глубокая, знакомый лес вдали.
Сады колхозные с полями по соседству.
Червлёным запахом возделанной земли
Пропитано казачки юной детство.
Под яблоней приятно засыпать,
Обняв бабулю, слушать ночи сказку.
Мохнатым, теплым сумраком дышать.
Сгущает небо огненные краски.
…Мерцает спящий сад
В сиянье лунном.
Ночная тишь натягивает струны.
По струнам ударяет женский смех,
Калитки скрип, собак неблизкий брех.
Сон детский крепок.
Петуха фальцет
Не первым криком внучку пробуждает.
А бабушка встаёт всегда чуть свет —
Её косынка за плетнём мелькает.
Светлеет небо.
День пустился в путь.
Ветвь яблоко сама вложила в руки,
Сверкнув росой…
И запахи и звуки,
Как песня проникают в грудь.
***
Уйти от раскалённой синевы
Сухого неба — лес живой послушать —
Концерты птиц средь бархата листвы, —
Любила в одиночестве Танюша.
Многоголосый, многоликий шум:
Домашней иволги протяжные страданья,
Трель соловьиная, высоких трав дыханье.
Чем выше солнце — громче птичий бум.
По голосам девчонка знает птиц:
Пятнистый дрозд учил казачку пенью,
Показывал скворец свои уменья,
Звучал в кустах задорный свист синиц.
В ответ Татьяна неизменно пела.
Дубов и клёнов многочисленный народ,
Берёзок стройных пестрядинный хоровод
Ей аплодировали спелой,
Насыщенною музыкой листвой.
Девчонка, окрылённая, домой
Спешила — к вечеру успеть —
Для бабкиных подружек снова петь.
***
Певуний славных много на селе.
На небе ангелы поют во славу Бога..
Людей спасает песня на земле.
И песен задушевных много.
Гуляет песня средь хлебов на воле,
Вздыхает томным вечером в стогу,
Галдит на ярмарках, вопит в бесстыдном горе,
Поёт на свадьбах, пляшет на лугу.
Кому достанет дара и терпенья
От слов и музыки в душе построить храм,
Босым подняться по его ступеням,
Тот отзовётся звоном к небесам.
Отпустит тотчас боль пути земного.
Утихнут страсти, песня воспарит
Под самый купол вечного покрова.
Поющая душа заговорит.
***
Вблизи колодца старая ветла
Помолодела в розовом закате.
Казачки, переделав все дела,
Идут гурьбой к Зыряниховой хате.
На старой лавке сидя вдоль плетня...
Гуторят, шутят, песню вдруг затянут,
Смотря на угли догорающего дня…
Потом зовут спевать для них Татьяну.
***
Оконный свет и чернота округ.
…Распевный голос, молодой, наивный, –
Его природный, без огранки звук
Нахлынул долгожданным ливнем.
Дыханье оставляя тишине,
Он восходил печалью древней к плачу.
В старинной песне пелось о войне,
О вдовьей доле молодых казачек,
Чья красота напрасна…
В горе жить –
Свой хлеб делить им с горечью полынной.
Высокий голос оживил картины
Сухой земли, что не могла родить, –
Убитых зноем зёрен, желчь полей,
Над пустотелой нивой гомон птичий,
Закаменелой пашни без дождей,
Без грубой ласки крепких рук мужичьих.
В молчанье вдовы, и на лицах тень,
Но под сорочками сердца живые бьются.
С победою придёт за ночью день,
В нем казаки домой с войны вернутся.
Придут не все…но девочка поёт,
Свою надежду поселяя в душу –
Воздастся всем, кто верит, всем кто ждёт.
Лишь только б голос, голос этот слушать.
***
Осыпает осенняя вьюга
Отжелтевшие листья с берез,
По дворам носит слухи по кругу:
«Дочь Зырянихи газик привёз».
У колодца казачки толпой
Обсуждают Зырянову дочку:
– Объявилась гулящая квочка,
Забирает певунью с собой.
Ясно всем, для чего забирает –
Сыновей нарожала она –
Ей не Танька, а нянька нужна!
А Зыряниха что? Отпускает?
***
…Остановилась горькая старуха
У края кукурузного в пыли.
Телега с внучкой стаяла вдали,
Бежать за нею не осталось духа.
Уехали. Дом пуст. Через неделю
Зыряниха корову продала.
Тревожно дождь стучался в окна,в двери
Белёной хаты на краю села
Никто теперь хозяйке стал не нужен.
Она не покидает сонный кров,
Где жизни нет без детских голосов,
Без суеты, без песен и подружек.
- Блинов б напечь!
Да для себя – нет силы, –
Который день старуха не встаёт:
– Горюха, внучка, блинчики любила,
Снять не успеешь, тут же приберёт.
Всё б вышло по-другому, кабы знала,
Что одиночество страшнее нищеты.
За окнами дорога в степь лежала,
А вдоль дороги звёзды да кресты.
***
На могилки я ходила
По шелковой травушке.
Никого не разбудила –
Ни отца, ни мамушку.
Пока кланялась былинкам,
Набежали тученьки,
Увезли мою кровинку,
Мою песню, внученьку.
Я бы воздуха вдохнула,
Только мне не дышится.
На могилке б я заснула,
Да листва колышется.
Злую шутку пошутила
Надо мною доченька.
Для себя денёк скосила,
Мне ж досталась ноченька.
Камчатка
***
Ой вы, гуси-лебеди,
Утицы-красавушки,
Весточку Танюшину
Отнесите бабушке.
Перья закопчённые
Воронов-чернавушек
Разбросайте, милые,
Над родной дубравушкой.
Бабушке почудится –
Вороны спускаются.
Как живётся внученьке,
Сразу догадается.
Телеграмма птицею полетит с Кубани:
«Прилетаю завтра, забираю Таню».
Прилетай, родимая,
Приезжай, касатушка.
Твою внучку-умницу
Невзлюбила матушка.
Что бы я ни делала,
Всё она ругается,
По рукам бьёт шомполом,
Отчим заступается.
Братья и хозяйство –
На моих плечах…
Встретили медведицу
Люди в кедрачах.
Здесь берёзы твёрдые
По землице стелются.
В зимнем ожидании
Горы снегом белятся.
Море за бараками
Под ноги бросается.
В бухте серобокие
Корабли качаются.
Над волнами ссорятся,
Чайки оглашенные.
Есть дома хорошие, в них живут военные.
В нашей школе праздник,
Будет в эту среду.
Вот спою, как Зыкина, и с тобой уеду.
***
Ненастье шаркало по стенам и по крыше,
Стучало колотушкой, в печке выло.
Татьяна, усмирив братишек,
Для всей семьи вареники лепила.
Снег за окном, а в комнатушке тесной,
Как в бабушкином доме утром ранним,
Тепло и остро пахнет свежим тестом.
Стучится кто-то. Открывает Таня:
«Вам срочная, примите телеграмму».
Светясь от счастья, девочка прочла:
«Зырянова Варвара умерла».
Заряд сырой пурги ударил в раму,
Как в колокол… Бабаня не приедет,
Заступницы для Тани больше нет.
Старуху мёртвой обнаружили соседи,
Средь бела дня заметив в окнах свет.
Одежда новая на сундуке лежала,
Камчатский адрес был написан на листке.
Нашлись и похоронные рубли под покрывалом.
Старуха уходила налегке.
Бумаги справили, гроб добрый сколотили…
На кладбище обширном за селом,
Как принято в веках, отголосили…
Известье дочери отправили потом.
***
…Не вспомнит Таня, как пальто надела,
Зачем на сопку в голый лес пошла.
Осенняя пурга в ушах свистела:
«Зырянова Варвара умерла».
Промокли ноги, а лицо горело.
Снега отмоют память добела.
По-детски Таня сразу постарела…
Зырянова Варвара умерла.
В распадке вихри донимать не станут:
« Зырянова Варвара умерла».
Сгустился вечер, поглотила мгла
От горя онемевшую Татьяну.
***
Всё, что случилось, сердце не вмещало.
Беглянку обступил стеклянный лес.
Отмоленная бабкой у небес,
Девчонка холода не замечала.
Опалый лист присыпан снегом белым.
Барак, брань матери рассеялись вдали.
Безвластным телом слыша зов земли,
Она на небо влажное смотрела –
Обняв ольху немотными руками,
Душой летела вслед за облаками,
Снежинкой торопилась в полумгле
Соединиться с прахом на земле.
Земля-помощница от всех страстей излечит
В обмен на жизнь,
Но среди туч на миг
Колодец неба чистого возник…
Пролиться дав накопленным слезам,
Утраты горечь отступила.
Татьяна обратилась к небесам,
Кого не зная возблагодарила.
***
Мать с отчимом вернулись ближе к ночи,
Танюши не было в натопленном жилье.
Лежала телеграмма на столе.
В чём дело, первым догадался отчим:
Сестра не бросит братьев без причины.
Прочтя посланье, поднялася мать
Слезами жечь порог соседей…
А мужчины
Ушли Татьяну по пурге искать.
Стихает ветер ,подвывая тонко
Не спит барак,
Не гаснет в окнах свет.
Зашёл в бушлате отставник – сосед.
Сказал, что видел – к лесу шла девчонка.
Мужчин всё не было; гнёт ожиданья
В конце - концов не выдержала мать,
Спросив фонарь, сама пошла искать.
…Не помня Бога, отыскала Таню.
Казачкам не пристало слёзы лить.
Недолго мать о прошлом горевала.
После болезни дочка быстро встала,
Но только перестала говорить.
***
…Беспечный голос детства замолчал…
В заботах о семье забылась Таня.
Декабрь под окна снега накидал.
Метельным вечером запела мать страданье:
- Ох, да вихри веются по вокруг села,
В низкой хате Марьюшка с матушкой жила.
Не гадала девонька, что мотать ей срок,
За один, за сорванный, жита колосок…
Колокольчик во поле вырос, как сумел
Увозили девочку – горько вслед звенел.
Звали Марьей девицу, а теперь Зэка,
За решётку цепится, точно вьюн, рука.
По- над зоной вьюжится первый снежный мел.
Верный колокольчик позавять успел.
С голодухи матушка вскоре померла.
Лагерная паечка сироту спасла.
Вихри одичалые воют вкруг села,
В низкой хате девонька, Марьюшка, жила.
Не гадала милушка, что мотать ей срок,
За один, за сорванный жита колосок…
При дочери впервые пела мать.
Танюше вспомнилось, как бабушку пытала:
– А моя мама в девочках спевала?
– Куда ж, касатка, было ей спевать…
И внучку для чего – то прогнала.
Из - под платка сверкнули строго очи.
Потом молчала целый день до ночи.
И даже петь на лавку не пошла.
***
Татьяну бабушка учила голосить,
Петь плачи и старинные распевы,
Чтобы певицей стала внучка первой,
Не хуже Зыкиной; сумела жизнь сложить –
В краю, где в золоте хлебов поля,
Где звук земной и слово с небом кровны,
Где Таня в песнях вызрела духовно,
Где в каждом доме – Зыкина своя.
***
Перед подъездом цепь следов как нить.
В остылом небе птица стонет.
Татьяне тяжко в материнском доме,
Где незачем и не с кем говорить.
Вздувает ветер снежные вихры,
Сосед хмельной за стенкой колобродит,
И солнце комом катится с горы,
Да на вечёрки люди здесь не ходят –
Не провожают с песней зори, как в селе,
Не веселятся во всю ширь, при всех не плачут.
Живут, как будто на чужой земле,
И, что на сердце, друг от друга прячут.
Затмило инеем оконное стекло,
Но где-то в памятях людских,
В проулках тесных
Ещё поёт многоголосое село,
И каждый дом звенит своею песней.
Как есть всегда фамилия своя,
Так есть у каждых песня, - коренная,
Отличная от всех, негулевая,
Которою скреплялася семья.
Годами песня знала свой удел, -
Хранилась в многочисленных коленах
Большой родни, -
Но век обрушил родовые стены
И разлучил, рассеял всех, кто пел.
На родине все птицы гнёзда вьют,
Ручьи, сливаясь вместе, реку полнят, -
Так песни русские народные поют,
Ещё поют, да слов почти не помнят.
***
Над подростковою короткою кроватью
Добротное, по вороту узор,
Висит пошитое на вырост платье.
В нём по субботам Таня ходит в хор
При Доме офицеров, где свободно
На сцене учат петь, как говорить.
И слышать музыку в поэзии народной,
В народной музыке поэзию любить.
Как много изменил последний год –
Девчонка, став солисткой в клубном хоре,
Как по мостку мелодию ведёт
Над жизнью с её радостью и горем.
По-новому уложена коса.
Распева крылья подхватили Таню,
Остались в прошлом немота, отчаянье,
Сияют счастьем девичьи глаза.
Мать называет пенье баловством,
Но песня лучшая сама певицу ищет.
В домах тепло, на сопках осень свищет.
Из клуба дочка возвращается пешком
Сквозь новый парк, где есть Кабан-ручей,
Высокий тополь, кряжистый и старый,
Песочницы, качели для детей,
Скамейки синие, на них влюблённых пары.
Зыбь океана издали видна.
Тропа петляет меж домами.
Протяжно радио из ближнего окна
Поёт о вьюге, о платке, о маме
Татьяна вслушалась, - в ней словно дрогнул свет –
Звучит, как в детстве, под оркестр струнный,
Знакомый голос, думающий, умный
Людмилы Зыкиной…Такого больше нет.
***
Бывало, с бабушкой родимой на Кубани
Любила репродуктор слушать Таня:
Они сидели рядом, не дыша,
Слова записывали в два карандаша.
Потом сверяли оба текста вместе.
Полна секретов стародавних песня.
Зима, мороз, « да степь да степь кругом…»,
Прощанье с другом ямщика в краю глухом.
Проникновенно Зыкина поёт -
По ткани песни свой узор ведёт…
Сквозь степь бескрайнюю, сквозь вьюгу,
Сквозь века
Звучит предсмертный голос ямщика.
***
Взгляд солнечный сквозь облачную просинь.
Серебряных вершин колокола.
Не хочет покидать Камчатку осень –
Земля ещё обильна и тепла.
Своё узорье предлагают горы:
И золото, и зелень, и кумач.
Над самым краем зримого простора
Дрожит струною птичий переплач,
Как эхо улетающего лета…
Из перелеска рыжего на склон,
В платочках жёлтых, перед рампой света,
Берёзы молча вышли на поклон.
Зной звуков где-то в паутине тонкой.
Вздыхает ветер, листьями шурша.
И звонко на весь лес поёт девчонка.
Пальто расстёгнуто, распахнута душа.
***.
В бесцветном небе облака летят.
В лучах осенних серебрятся крыши.
На круглой тумбе – яркая афиша
Невольно останавливает взгляд.
На ней известная певица в платье долгом.
Играет жемчугом богатое шитьё.
Ряд букв короткий, с именем её,
Да строчка песни знаменитая, про Волгу.
Чрез всю афишу кистью колонковой,
Прописано по фону золотому
Рукой малярной, чёрной краской мертвой,
Где состоятся встречи и концерты.
Расходятся, расходятся круги
От небольшой афиши золотистой.
Домов культуры светят маяки,
Ждёт город легендарную артистку.
В домах пластинки крутят дотемна,
И голос Зыкиной витает над Камчаткой.
Всё чаще городская тишина
Страдает под гармонь – трёхрядку.
Очертит круг виниловый игла,
Случится встреча, хлеб да соль у трапа.
Заворожённая в концертных залах мгла
Узнает песни истый вкус и запах.
Певицы голос ширится, растёт,
До дрожи пригибает словом,
Так ветер травы, словно волны, гнёт
К земле и поднимает снова.
***
Татьяна проглядела, как прошла
На сцену клуба Зыкина Людмила.
Кровь сразу жаром щёки обожгла,
Когда певица с ней заговорила,
Приобняла холёною рукою…
На Зыкиной литое платье, в пол,
В народном стиле. Золотой тесьмою
Расшит по-царски ворот и подол.
Под стать костюму полнота и лик румяный
И аромат духов густой и пряный.
Татьяне помнится, как Зыкина сказала,
Что знает про успехи, про дебют,
Как в областной газете прочитала,
Что Таню « маленькой Руслановой» зовут,
И улыбнулась:"Далеко пойдёшь".
И,следом, ласково:"А для меня, споешь"?
Затем спустилась в гулкий зал и в кресло села.
– Как будешь петь? – спросила.
Со сцены Таня прозвенела: «А капелла».
***
Рябины тёмные за окнами скрипят.
Не спится. Вечер к ночи сходит.
Дань времени, на стареньком комоде,
Семь слоников фарфоровых стоят.
В комодном ящике, в коробке клеевой,
Хранит певунья два банта на скрепках –
Людмилы Зыкиной подарок дорогой,
Московский адрес на бумаге крепкой.
- Закончить школу на отлично бы суметь, –
Мечтает Таня, – дальше , – только вещи сложит,
Скорее в Гнесинку, в Москву – учиться петь,
А подготовиться ей Зыкина поможет.
***
Возле школы исхоженный лес.
Сцена. Таня поёт «Перепёлку».
Голос девичий, ангельский, звонкий
Сходит в зал без границ, как с небес.
Скоро школьный звонок отзвенит.
Может, кто-то поплачет украдкой,
Ну а Таня покинет Камчатку,
Над землёй перепёлка взлетит.
***
В парадной форме, в Зыкинских бантах,
С большой блестящей грамотой в руках,
В дом материнский, скрипнув половицей,
Счастливая вбежала выпускница.
Мать встала с кресла, запахнув халат,
Не заглянув в прекрасный аттестат,
Мазнув по дочери холодными глазами,
Промолвила: « Переоденься ,– Таня, –
Поди, займись обедом».
Татьяна всё-таки спросила: «Я поеду?
В Москву, ты в Гнесинку звонила?
Людмила Георгиевна говорила….
Мне отчим обещал достать билет,
Ты дашь мне денег на дорогу» ?
– Нет.
P.S.
***
Не говорила больше с матерью Татьяна,
Похоронила чемодан во тьме чулана.
Подруги утешали: «Время лечит»,
Да только жить не становилось легче.
Зелёною листвой оделся лес.
Московский адрес с ящика исчез.
Мать забрала и паспорт, и в субботу
Устроила певунью на работу.
***
Татьяна тащит дни, как тяжкий камень.
Под серым небом – всё дожди, дожди.
И не мечта печальный взгляд туманит,
Не песня обретается в груди.
Что в клуб не ходит, Таня не жалела –
Всё в том же хоре, те же песни петь.
Взлететь Татьяна над собой хотела
И песнею как Зыкина владеть:
Отсрочить и продлить души томленье,
На смерть и на любовь благословлять,
Дать словом песенным страстям успокоенье
Или слезой заставить сердце закипать.
В хорошей русской песне сласть и горе,
Там важно выстоять и нужно потерпеть.
Двенадцать долгих лет в народном хоре
Стояла Зыкина, чтоб в песне преуспеть.
Великой тайне пения Людмила
Всю душу отдала и кровь.
Но вера в справедливость и любовь
К народной песне умножала силы.
Терпенья Зыкиной Татьяне не достало.
Она решила всем и вся наперекор
Не петь совсем. С душой окончен спор –
В ряду стоять певунья не желала.
***
Как туча плотная на землю опустилась,
Лишила воздуха, так жизнь не задалась.
Мать потеряла над Татьяной власть,
Жизнь дочери по- своему сложилась.
Грядущее в себе Татьяна носит,
Не глядя в глубину летящих дней.
За рюмкою в компании друзей
Бывало и споёт, когда попросят
И жжёт мосты бездумно за собою.
Мать выгнала. Ребёнок на руках.
Мечтой певунья разочлась с судьбою.
Стон русской песни чудится в ветрах.
***
Как подаянье, неприятная работа.
И начинает дворничиха путь.
Неслышно просветлеет ночи муть,
Раскрасит сопки солнца позолота.
Летят года. Смешенье зим и весен
Камчатку свежим снегом ометёт.
Поёт капель. Татьяне не до песен.
От ЖКО тропа во двор ведёт .
Во всех дворах пируют чайки.
Запах стойкий
Напоминает старое Завойко,
Бараки и хозяйские постройки
И юность в тесноте и скуди,
И времена, как называли люди
Татьяну « королевою помойки».
Пускай пируют и летают птицы,
До отпуска почти рукой подать.
Татьяне хочется Кубани поклониться
И на могиле бабки побывать.
***
Кресты и звёзды старого погоста
Молчаньем величают гостью.
У поседевшего в цветении села
Забытую, сокрытую бурьяном,
Нашла могилку бабкину Татьяна.
Руками голыми траву искоренила,
С креста колючий тёрн оборвала,
Не собирала плач, да вдруг заголосила.
***
Хорошо ль тебе спится, бабанюшка,
Под зелёною пышной периною?
Это внучка кричит, твоя Танюшка
–На кого же меня ты покинула ?
Как узнала о смерти, родимая,
Душа детская омрачилася.
Стало сердце моё нелюдимое,
Говорить я в тот час разучилася.
Ужо телушко стало, как мёртвое,
Погибало за дальними весями.
Оживало личико блёклое
Всё твоими, бабанюшка, песнями.
И скорлупку аки яичную
Песня душу мою повымыла.
Только матушка повеличная
Во болото меня опрокинула.
И пила я воды болотные,
Жила пляшучи да играючи
И терпела слова неудобные,
Светлым разумом не питаючи.
Родилася от мужа дочушка,
Да продлились мои страдания.
Знает Боженька, знает ночушка
Только плачи мои да стенания.
Воротилась в родную полосу,
Обрекла меня мать на скитания,
Чтоб не слышать ни духа, ни голоса,
Ни хулы, ни ручного плескания.
Хорошо ль тебе спится, бабанюшка,
Без меня, под тяжёлой периною?
По тебе голосит твоя Танюшка,
Да на кого же меня ты покинула ?
***
Как Волга, что рождается в глуши,
Хранит в себе земель окрестных воды.
Так песня русская – хранилище души.
Умрёт душа, не станет и народа.
Рассеется по миру молодёжь.
Перемешает ветер листьев груды,
Но если песню ты народную споёшь,
То сразу скажут, кто ты и откуда.
Как прежде высоко стояли небеса.
Как прежде песню сберегали и ценили
России золотые голоса,
Но век ушёл и песню позабыли.
И только птица в синем далеке
Встречает новый день весёлой песней.
Молчит гармонь в пыли на чердаке.
Гулянья , спевки сгинули в безвестьи.
И слова нет, и голос не летит,
И песни нет, народ её не слышит.
И только там, где глубоко Россия дышит,
Там песня русская ещё звучит, звучит…