Один. Шаг за шагом по кромке воды, там, где волны слизали следы, там, где линии не видны, там, где время остановилось на берегу. Я иду.
Два. Слышишь запах – горит трава, это поступь тяжелого лета, так наступает судьба.
Три. Не оглядывайся, не бери, не беги, не плати, не жди, притуши зрачки, глаза отведи...
Четыре — снова в старом привычном мире, не на ступай на стыки — под ними дыры, не опускай руки — не держат давно перила.
Пять — не умеешь и не берись летать.
Шесть — все равно уже не успеть, не доплыть, не собрать монетную медь, медовый рассвет, клетчатый плед и кошачью шерсть.
Семь — утекает сквозь пальцы день.
Восемь — пустые звуки вопросов — а была бы осень, были бы косы, была бы монета в воду бросить...
Девять — засыпай, не надо ответов.
Десять...
Один. Каждый сам себе господин. Каждый сам для себя слуга. Слышишь звуки — поет труба, не ищи для себя врага, не рисуй себе берега, не клянись, не кляни и не слушай ничьи слова.
Два. Два крыла на кромке окна. Осень вновь обрела права и хрустит под ногой трава, только лета видна канва на штриховке у рукава.
Три. Ночи меряешь до зари и не веришь в календари, забываешь часы, рубли, телефоны и маяки.
Четыре — шорох слов сквозь шумы в эфире, оттолкнись, резче, реже, шире, не части, вдох и выдох — крылья.
Пять — падать страшно, страшней вставать.
Шесть — силы в парус, под килем плеск, в поле ходит под ветром вереск, где — гроза, там огненный треск.
Семь — нет ни сюжета, ни стен.
Восемь — Самайн не просит, Йоль не прощает, Бельтайн всегда наступает.
Девять — серебро — вот твоя монета.
Десять.Там, где время остановилось на берегу. Я иду, а потом бегу к маяку. Камни больше не режут ног, рассыпается боль в песок.