Венец каждой человеческой жизни есть память о ней, — высшее, что обещают человеку над его гробом, это память вечную. И нет той души, которая не томилась бы в тайне мечтою об этом венце. (с) Иван Бунин
Клонится к конспекту голова.
Времени давно потерян счет.
Плавают по воздуху слова:
«Демпинг», «прибыль», что-то там еще...
Стерпит многоточия тетрадь,
Воин-ручка замертво упал.
«Я уже не в силах воевать», –
Еле слышно мне он прошептал.
Препод на забвенье обречен.
Дождь, смывая время, льет и льет...
Солнце на рассвете море пьет,
Я любуюсь утренним лучом.
В легком одеяньи, на крылах
Я взлечу с холма навстречу дню,
Даже, может, Феба обгоню
С именем любимым на устах.
Весело бьет молотом Вулкан!
Бронзовые он творит клинки.
И тепло натруженной руки
Вскоре ощутит моя рука.
Ну, а что потом?
Потом, потом...
Ночь и свод пещеры надо мной.
Радость, вместе с нею и покой –
В первый раз мы ели хлеб с вином.
Тут кузнец заплакал... А потом,
Много позже, два простых кольца,
Верности обеты до конца
Друг пред другом и перед Христом.
И в финале – львов голодных рык,
Запах крови, что сбивает с ног.
Кто-то крикнет: «Братья, с нами Бог!»,
В мужнино бедро вонзится клык.
Латте недопитый на столе.
Как хочу я с лекции сбежать!
Только есть лишь капли на стекле.
Только препод. Универ. Тетрадь.
Робко возвращаюсь в подвиг свой,
В мир тоннелей мрачных и пещер:
Там мой стержень. Смелость. Друг-святой.
Здесь же – препод. Латте.
Универ.