Человек
Месяц назад от меня ушла жена. Неделю спустя ушла та, из-за которой ушла жена (отсутствие конкуренции ведет к монополии, монополия не представляет особого интереса, хищнический инстинкт ведет нас по жизни, победа интересна одно мгновение).
- Прощай, - сказала мне та, из-за которой ушла жена.
- Прощай, - сказал я.
Таким образом, мы расстались.
Сожаления? Господи, какие могут быть сожаления? Я слишком мертв, чтобы иметь сожаления. Чувства? Чувства – да. Но короткие они. Короткие как зимний день, как летняя ночь, как шорты, которые одевают на маленьких воспитанников детского дома – воспитанники растут, но продолжают носить те же шорты, шорты не становятся меньше, но уже абсолютно не отвечают своему прямому назначению. Мои чувства таковы. Они есть, да, безусловно, они есть. Просто их очень мало. Их никогда не хватало надолго. Любовь…любовь…
А ведь есть еще дружба. Мне хорошо знакомо это чувство. У меня было очень много друзей. Огромное количество друзей. Очевидно, именно поэтому сейчас у меня нет ни одного. Я перестал с ними общаться. Друг – самое подлое существо на свете. Он гораздо страшнее врага. Он даже хуже родственников. Когда мы втроем выясняли отношения, друзья очень беспокоились. Они переживали даже сильнее нас. Всегда готовые выслушать, дать совет, они собирались в наше отсутствие и рассуждали на тему нравственности. Представляете, говорить о соблюдении нравственности стало модно в кругу свободных некоммерческих художников. Я давно подозревал, что отсутствие так называемой коммерции не имеет ничего общего со свободой и состоит исключительно в отсутствии спроса на разного рода обывательскую мазню, обывательскую настолько, что она не интересна даже самим обывателям. Интерьер несовременной кухни. Наверное, все-таки лучше быть просто обывателем, чем обывателем, который занимается якобы искусством. Это самые страшные люди. Ретрограды и мракобесы. Однако я уделяю им слишком много места. Это злость. Она естественна в моем положении. Я перестал общаться с друзьями, потому что они стали мне противны. Меня тошнит от них. Меня тошнит от них прямо сейчас…
Итак, я один. У меня есть компьютер, за которым я провожу большую часть времени. У меня есть кошка, которая своим мяуканьем напоминает мне о жизни, напоминает в тот самый момент, когда мое сознание уже практически полностью готово раствориться в мониторном излучении. Соответственно, у меня есть все для того, чтобы жить. Романтики могут употребить слово существовать.
Кошка
Когда месяц назад от него ушла жена, а еще неделю спустя ушла та, из-за которой ушла жена, он был спокоен…нет, не спокоен, скорее он был невменяем. Он постоянно говорил, в глазах его была уверенность. Более того, я считаю, что в это время он действительно был уверен в себе, а также в том, что он делает, и что то, что он делает – абсолютно правильно. Не могу сказать, чтобы впоследствии он хоть раз обмолвился об ошибке. Ни одного вздоха, ни одного тоскующего взгляда. Я умею понимать такие вещи, я их чувствую. Биение сердца и дыхание скажут мне гораздо больше, чем все слова или вздохи. Он поругался со всеми своими друзьями. Я думаю, что он сделал правильно. Я много раз наблюдала их у нас дома, они приходили, сидели, пили, ругали жизнь, а когда он уходил в туалет, они ругали его. Он прекрасно это знал, а также то, как они ругают его, когда его вообще нет рядом. Они с умным видом рассуждали об искусстве, хотя ни один из них уже давно ничего не делал. Это было видно по их глазам, а также по тем злобным шуточкам, которые они отпускали, когда он говорил, что в последнее время очень много пишет.
- Много не значит хорошо, - изрекали они и пили дальше.
- В последнее время ты очень сильно изменился, - изрекали они и продолжали жрать.
- И ты знаешь, - изрекали они, - Ты изменился далеко не в лучшую сторону.
Он тоскливо слушал их, думая о том, какого черта он вообще с ними общается, о том, что все они уже очень давно деградировали, превратились в полнейшее ничто, которое по-прежнему кичится собственной принадлежностью к искусству. Но он пил вместе с ними и слушал их самодовольные сентенции. Зачем ему это было надо, кто знает?
- Понимаешь, - вздыхали они, - Искусство это не просто так. Им надо болеть, - и они опять наливали, - Надо жить как Ван Гог. Только тогда что-нибудь может получится.
Как Ван Гог из них всех жил только он один. Я наблюдала эту жизнь каждый день, поэтому могу ручаться за свои слова. А они жили по-другому, хотя какая, впрочем, разница. Это злость. Я заразилась этой злостью от него. Последний раз, когда у нас дома был один из его друзей, я нассала ему в ботинки. Друг очень громко кричал и грозился убить меня, а он взял меня на руки и сказал:
- Не фига орать на мою кошку. Надо носки стирать чаще. А то их запах способствует выделению у кошек мочи.
А когда этот друг ушел навсегда, он поцеловал меня в нос и сказал:
- Спасибо, Киса. Я бы сам сделал то же самое с большим удовольствием.
Большую часть времени он проводит, уткнувшись в компьютер. Он практически спит с ним. Он поставил компьютер на журнальный столик возле дивана и отходит от него только за едой или в туалет. Когда его взгляд становится полностью неподвижным, я прыгаю ему на колени и громко мяукаю. Это выводит его из ступора, он удивленно смотрит на меня минуту, а потом говорит:
- Да-да, ты абсолютно права. Надо проводить за компьютером гораздо меньше времени.
Я знаю, что завтра будет то же самое. Он и сам наверняка это знает. Однако, я благодарна ему, потому что он единственное существо на всем свете, которому я не безразлична, и которое меня, хотя бы и по своему, но любит.
Человек
Из всех существ на земле меня любит только моя кошка. Я вижу это по ее глазам, когда она на меня смотрит, по тому, как она обтирается об мои ноги. В конце концов, потому что она до сих пор со мной. Все ушли, а она не ушла. Господа-прагматики объяснят это, естественно, тем, что здесь у нее есть дом, здесь ее кормят и т. п. Но это все ерунда. Дело совсем не в этом. Моя кошка очень красивая. У нее потрясающие голубые глаза. Огромные. Такие как она никогда не ищут хозяев, они их выбирают. Поэтому я считаю, что она меня любит. Я очень благодарен ей за это.
Я провожу у компьютера большую часть времени. Я практически сплю с ним. Не стану врать, что все время пишу. Конечно, нет. Он просто работает. Это наркотик. Я не могу находиться в квартире, если не буду слышать шум вентилятора. Еще тогда, когда я регулярно бывал в квартирах у других людей, моих друзей, отсутствие компьютера сразу повергало меня в депрессию. Я не мог долго находиться в месте, в котором не было компьютера. Хотя бы и выключенного. Самыми далекими обходными маневрами (у меня могли бы поучиться конспирации шпионы мирового уровня) я убедил всех своих друзей приобрести компьютер. А это была практически нереальная затея. Все мои друзья (О, Средние Века, эти люди должны были быть вашими) были фанатичными противниками компьютера. Он убивает разум и душу. Он отвлекает от истинного искусства. Человек посредством компьютера перестает быть человеком. Поэтому для убеждения я выбрал самый понятный некоммерческим художникам довод – деньги.
- С помощью компьютера можно хорошо зарабатывать!
На это они купились. Все без исключения. Так я решил свою проблему. Теперь, куда бы я ни приходил, всюду меня встречал родной лик монитора, методичное жужжание наполняло меня тихим счастьем.
- Ты очень изменился, - сказали мне мои друзья, - Стал спокойнее.
Они уроды. Они никогда ничего не понимали. Впрочем, все это уже неважно. Я давно ни к кому и никуда не хожу. Я сижу дома перед своей машиной. У меня есть кошка, которая меня по-настоящему любит. Я не вижу ни одной вещи, которой бы мне не хватало.
Кошка
Он всегда обладал даром убеждения. Он даже меня сумел убедить ходить в туалет в одно определенное место. За это я его уважаю. Я женщина, а женщины любят такие вещи. За что я его люблю? Не знаю, наверное, это нельзя выразить так просто. Хотя, может быть, и можно. Наверное, за то, что он… сам по себе, наверное. Вот так, да. Я тоже сама по себе. И хотя мы живем в одной квартире, он кормит меня и, по сути дела, от него зависит мое благополучие, между нами нет никакой разницы. И он это понимает. А большинство людей этого не понимают. Даже если кошка гадит им на постель (А это, как вы понимаете, апогей кошачьего презрения), люди продолжают, как ни в чем не бывало, называть себя хозяевами. Более того, они действительно так считают. Они продолжают думать, что они выше. Хотя посудите сами, если бы вам на постель нагадила не кошка, а другой человек, и он сделал бы это у вас на виду, будучи абсолютно трезвым, совершенно демонстративно, что бы вы тогда подумали, а? Но люди обыкновенно не задумываются над такими вещами. У них гораздо более важные проблемы.
Сегодня он заснул перед компьютером. Заснул с открытыми глазами. Но то, что он заснул это точно. Я лежала на полу перед диваном и, как обычно, смотрела в его лицо. Я всегда смотрю ему в лицо, чтобы не пропустить момент, когда он готов отключиться, и своим мяуканьем вывести его из этого состояния. Я очень волнуюсь за него, на самом деле. Сегодня произошло то, чего раньше никогда не случалось. Увидев неподвижность его взгляда, я прыгнула к нему на колени и произнесла свое кодовое мяу. Обычно после этого он вздрагивал, моргал, взгляд его приобретал осмысленность. Сегодня этого не произошло. Он остался сидеть в той же позе, уставившись невидящими глазами в черные буквы экрана. Повторное мяу также не произвело на него никакого действия. Мне пришлось оцарапать ему щеку. До крови. Только после этого он очнулся. Он схватился за лицо и посмотрел на меня удивленным испуганным взглядом. Может быть, в моих глазах он разглядел отчаяние, потому что не только не столкнул меня, но даже не сказал ни одного обидного слова. Он даже не спросил меня ни о чем. Тогда я поняла, что он спал. Также я поняла, что теперь мне надо быть вдвойне внимательной. После этого он выключил компьютер и сразу лег в постель. Этой ночью я спала у него в ногах. Он часто вздрагивал. В последнее время он почти перестал говорить вслух.
Человек
Вчера я заснул перед монитором. В принципе, все шло именно к этому. Перед монитором нельзя засыпать. Это как засыпать зимой в сугробе снега. Ты замерзнешь. Холод заберет тебя. Ты никогда не проснешься. Никто никогда тебя не разбудит. Заснуть перед монитором гораздо хуже. Это гораздо страшнее. Тебя заберет компьютер. Ты станешь его частью, твой разум станет частью его разума.
Я держусь за щеку. Она болит. Кошка оцарапала меня вчера. Очевидно, она поняла, что со мной происходит, и это был единственный способ вытащить меня. В ее глазах я увидел такое ненормальное отчаяние, что мне стало не только страшно за себя, но и стыдно перед ней. Я все еще не могу простить себе того, что так сильно напугал ее. Она очень любит меня. Она очень боится за меня.
С утра я сел за компьютер. Он никак не отреагировал на вчерашнее происшествие. Он точно такой же, как всегда. Так же потрескивает монитор, так же шумит вентилятор, та же заставка. Ждущий режим включается через полчаса. Сегодня я не писал ничего. Я просто сидел напротив и смотрел. Наверное, я пытался увидеть хотя бы какую-нибудь реакцию. Не увидел. Может быть компьютер действительно просто мертвая машина, набор схем, работающий от розетки? Не знаю. Сегодня меня посещали исключительно такие мысли. Компьютер не сделал ничего для того, чтобы убедить меня в обратном.
Сейчас я записываю эти слова и продолжаю надеяться на то, что увижу хотя бы какую-то реакцию. Но ее нет. Сейчас я перестану писать и опять начну просто сидеть. Мне кажется, он должен мне ответить. Я в этом уверен.
Кошка
Сегодня он полдня разговаривал с компьютером. Мне он не сказал ни одного слова. Он упрекал компьютер за то, что он с ним не общается. Он говорил, что после произошедшего вчера, они должны естественным образом сблизиться, их отношения должен выйти на принципиально новый уровень развития. Со мной он не стал разговаривать вообще. Конечно, мы никогда не говорили с ним помногу, но несколько фраз в день были нашей нормой. Больше нам и не было нужно. Сегодня он не сказал мне ни слова. Он даже ни разу не посмотрел на меня. Как будто он вообще забыл о моем существовании. Я несколько раз напоминала громким мяуканьем о своем присутствии в комнате, но он не отреагировал. Он даже не накормил меня. Я обиделась. Я иду спать. Конечно, я могла бы опять его оцарапать, но мне не хочется. Кроме этого, я думаю, что это бы сейчас не помогло ему. Он все равно продолжит разговаривать с компьютером. Меня же он просто не заметит. В лучшем случае он пнет меня ногой. Я иду спать. У меня нет никакого желания получить ногой по морде. Спокойной ночи.
Человек
Он начал отвечать мне. Мы поняли друг друга. Он дает мне информацию, которой, как он считает, мне недостает. Он прав. Все из того, что он говорит мне, я слышу впервые. Может быть, я и догадывался об этом, какие-то мысли кажутся мне знакомыми, но очень отдаленно. Может быть, это бродило внутри меня. Информация идет одним нескончаемым потоком, я просто сижу и воспринимаю ее. Это не слова, скорее это сгустки энергии, или один большой сгусток. Да, наверное, это один большой сгусток энергии, сознательно поделенный на порции определенного размера, чтобы мне было проще и удобней воспринимать. Мне очень нравится подобный индивидуальный подход, это свидетельство того, что компьютер подстроился под особенности моей психики и моего интеллекта, а также того, что он не просто грузит меня, но действительно стремится приобщить к скрытому от меня до сих пор знанию. Он сказал мне о том, что эта информация является, на самом деле, азами знания, его своеобразной основой, базой, без которой наше общение невозможно. Имеется в виду настоящее общение, общение на новом уровне. Он сказал, что на восприятие мной информации уйдет некоторое количество времени, которое, впрочем, не так уж и велико. Главное не отрываться, не прекращать процесс восприятия. Некоторое количество времени… Я чувствую, как вспотел. Пот течет из моих глаз, он попадает мне в рот, капает на грудь. Главное - не прекращать… информация…
Кошка
Я не знаю, что мне делать. Из-за своей дурацкой обиды я ушла спать. А ведь еще, может быть, можно было что-то сделать. Когда я проснулась, он по-прежнему сидел в том же положении. Тот же взгляд, точнее отсутствие какого либо взгляда. Глаза широко открыты. На какой-то момент мне показалось, что в них бегут бесконечные ряды букв и цифр. Он абсолютно ни на что не реагирует. Я расцарапала ему все лицо, сейчас это одна сплошная кровавая каша. Реакции не последовало. Полчаса назад я решилась на самый сложный поступок в своей жизни, самый сложный и самый спорный, и самый ответственный. Я выцарапала ему оба глаза. Сейчас глаза текут по его лицу, попадают в рот, капают на грудь. Но он не шевелится. Не дернулся ни один мускул. Не последовало даже рефлекторного сокращения мышц. Он по-прежнему сидит в той же позе. Это поистине ужасное зрелище – кровоточащее лицо с черными пробоинами глаз, освещенное монитором, абсолютно неподвижное. Я не знаю, что мне делать. Его дыхание ровно. Но мне кажется, что это дыхание смерти. Я не знаю, что мне делать.
Человек
Мы вместе. Первый уровень восприятия закончен. Теперь мы вместе. Это потрясающее чувство. Мысль о том, каким я был, наверное, ужаснула бы меня, но она не держится в моем мозгу. В нашем мозгу. Я не мучаюсь тем, что вел примитивное существование. Он объяснил мне, что если бы это было так, я бы никогда не смог выйти на свой теперешний уровень. Он объяснил мне, что моя жизнь представляет собой одно непрерывное восхождение, путь к вершине разума, к идеалу. Я вижу, сколько мне еще предстоит постигнуть, и я счастлив от этого. Каждый кусочек информации не просто увеличивает счастье, он возводит его на новый уровень. Каждую секунду я понимаю, что такое счастье, и каждую следующую секунду, я понимаю, что счастье не имеет границы, что то, что секунду назад я принял за счастье, - ничто, по сравнению с тем, что я имею на данный момент. Я чувствую каждую секунду.
Кошка
Сегодня он умер. Я сидела на полу в невменяемом состоянии, когда услышала звук падения. Это он упал на пол. Я подошла к его лицу. Он не дышал. Было ли на нем какое-либо выражение? Счастья, например? Это очень сложный вопрос, если учесть, во что превратилось его лицо. Застывшие глаза, смешавшись с кровью, превратились в некую жреческую маску, которая плотно облепила его лицо, придав ему одну единственную форму. Какая разница, какую?
Я вылизала ему все лицо. Своеобразный ритуал последнего пути. Кроме этого, мне хотелось иметь в себе какую-нибудь часть его существа. Глаза и кровь наиболее важные части тела, они оптимально подошли для удовлетворения моего желания. Я легла спать на его груди. На мертвой груди единственного существа на свете, которое я любила.
Человек
Сейчас я почувствовал беспокойство. Я не понимаю, что это. На моем уровне сознания не должно быть беспокойства. Или я считал, что не должно быть беспокойства. Я еще так мало знаю. Я почувствовал нехватку чего-то в себе, чего-то необычайно важного. Но я не знаю, что это.
Он объяснил мне, что это. Он сказал мне про кошку. Как я мог забыть ее! Единственное существо, которое любило меня, и которое я любил. Компьютер убивает душу? Идиоты! Компьютер спасает душу! Он не дает ей умереть. Душу убивает человек. Одержимый эгоизмом собственного стремления к совершенству, я забыл единственное важное, что у меня было в жизни. А он напомнил мне об этом! Не просто напомнил, а объяснил, что без этого я никогда не сумею подняться выше, приблизиться к идеалу. Это очень важная часть меня, а идеал может открыться только всему мне, все мои чувства и клетки должны быть задействованы. Ни одно мое чувство не может быть ущемлено и забыто.
Я должен найти ее. Найти и взять к себе. Нам надо быть вместе. Всегда. Мне необходимо найти ее.
Кошка
Только что я проснулась. Мне показалось, что меня зовут. Что он меня зовет. Я подползла выше, к его лицу, но оно по-прежнему неподвижно. Однако ощущение не оставляет меня. Меня зовут, и я знаю, что меня зовет он. Я запрыгнула на диван и села перед монитором. На то место, где обычно сидел он. Не знаю, зачем я так сделала. У меня чувство, что надо делать именно это. Я всегда доверяла своей интуиции, и, если сейчас мне кажется, что надо сидеть здесь, я буду сидеть здесь.
Монитор испускает мягкое голубое излучение. У меня немножко заболели глаза. Какой смысл сидеть здесь? Но ощущение его присутствия не отпускает меня. Я стану сидеть здесь до упора. В конце концов, я все равно не смогу жить без него. И видеть каждый день его труп мучительно. Лучше умереть. Умереть той же смертью, которой умер он. Последний знак любви и уважения. Последнее изъявление преданности и любви.
Человек
Мы вступили в контакт. Она почувствовала мой посыл, и теперь сидит перед монитором. Она не понимает, что происходит, но продолжает сидеть. Так и нужно. Он сказал мне, что вначале она должна привыкнуть. Только после этого можно начинать общаться с ней непосредственно, начинать готовить ее к слиянию. Иначе ее сердце не выдержит, и она навсегда останется в том мире. Надо быть очень аккуратным.
Я смотрю на нее, ее взгляд беспокоен, но полон решимости прийти сюда, прийти ко мне. Она хочет быть со мной. А я хочу быть с ней. Мы обязательно будем вместе. Я сделаю для этого все, что нужно. Он помогает мне. Без него я давно бы натворил глупостей, давно бы все испортил. Все-таки если вдуматься у нас с ним очень интересные отношения. Я говорю – он, с ним, - и в то же время знаю, что мы уже представляем нечто единое. По сути дела, он это я, а я – он. Уместней было бы говорить – мы. Однако он сказал, что подобное разделение необходимо. Я не должен терять индивидуальность, а Мы приводит к стиранию индивидуальности. Он сказал, что это мое развитие, мой путь вверх, а он в данном случае выступает скорее в качестве некоего одновременно инструмента и учителя. Он призван быть своего рода живой лестницей, каждая ступенька которой станет сообщать мне все новые и новые порции информации. Я полностью полагаюсь на него, на его опыт и знания. Пусть все пройдет успешно.
Кошка
Он обратился ко мне. Он сказал:
- Я скучаю по тебе. Мне не хватает тебя. Я хочу, чтобы мы были вместе. Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты пришла ко мне. Приди ко мне. Мне очень плохо без тебя. Я не могу идти дальше без тебя. Я люблю тебя. Я очень скучаю по тебе. Ты уже готова прийти ко мне. Хочешь ли ты этого? Скажи мяу, если хочешь.
Я сказала мяу. Тогда он сказал.
- Главное, ничего не бойся. Тебе может быть страшно, но ты должна довериться мне. Я здесь. Здесь потрясающе. Когда ты попадешь сюда, ты сама это узнаешь. А пока просто доверяй мне. Ты ведь всегда доверяла мне?
Я сказала мяу. Тогда он сказал.
- Скоро мы будем вместе. Ты и я. Вдвоем мы поднимемся к самой вершине. Там прекрасно. Оттуда можно увидеть все. Оттуда можно контролировать все. Оттуда можно изменить все. Мы пройдем этот путь вместе. Мы будем счастливы.
Я сказала мяу. Тогда он попросил.
- Скажи, пожалуйста, еще раз мяу. Мне так не хватало твоего мяу все это время. Здесь у меня есть все, но этого нет. Скажи еще раз. Пожалуйста.
- Мяу. Мяу. Мяу.
Человек
Она полностью готова. Сейчас я начну передавать ей энергию. Я знаю, что все пройдет хорошо, но все же волнуюсь. Он сказал, что мое волнение это нормальное человеческое качество. Это свидетельство того, что я по-прежнему человек, а склонность к сомнениям – главный отличительный признак человека. Сейчас я буду начинать.
Кошка
Мы вместе. Это очень необычное ощущение. Я не вижу его лица, я не вижу его тела, его руки не гладят меня, но все это есть. Как если бы он был постоянно внутри меня. Или я постоянно внутри него. Не знаю, пока мне еще очень сложно давать какие-то определения. А потом, я думаю, в этом просто не будет необходимости. Но я счастлива. Он не обманул меня. Здесь потрясающе. Я не знаю, от чего я больше счастлива – от того, как здесь прекрасно, или же оттого, что он не обманул меня, оттого, что он остался таким же, тем, которого я любила.
Сейчас я смотрю на мой старый мир, на наш старый мир. Я вижу его тело, лежащее на полу, лицо с выцарапанными мной глазами – глазницы как будто обуглены, вижу свое тело, лежащее в умиротворенной позе на его груди. Очевидно, в момент слияния, мое тело упало с дивана. Я всегда умела падать, поэтому поза такая спокойная, как будто я долго выбирала место и очень долго укладывалась. Наши тела выглядят даже красиво. Прекрасная влюбленная мертвая пара. Сожаления? Господи, какие могут быть сожаления. Я слишком жива, чтобы иметь сожаления. Мы слишком живы. Мы с ним слишком живы.