Когда он тебе разонравился это жестоко.
Потерю, рождённую в муках, баюкай и нянчи
до первой строки этой песни куплета шестого,
потом уходи, пожалеешь и дрогнешь иначе.
И если бы даже заплакал – безумная, слаб я –
окончи и заколоти его имени школу,
последний экзамен – точёная холодом сабля,
прижатая к горлу.
И если бы даже, смиренен и болен и бледен,
динаром любви одарил и святых и виновных,
руби этой милости дьявола липкие плети,
объятья семейства вьюновых.
К тебе он потянет ладони юродивой масти,
стекая слезой, настигая – каратель и жертва,
он сам о себе перевёрнутой повести мастер,
но ты не читай даже это,
иначе окутают вязкой обители путы,
где всё – искажение, рваная разума рана,
уроки величия преподают лилипуты,
а он угощает кристальным вином из бурьяна.
Но вот ухожу в этой строчке куплета шестого
дорогою, шаг на которой на вехи поделен –
две тысячи с чем-то хрустальных рождений Христовых
и мёртвое озеро оземь разбитой потери.