О том, куда в этом году ехать в отпуск, вопросов не было. Конечно же, в Ленинград! Потому что там, в городке Парголово, проходит воинскую службу старший сын. И остановиться есть где, в Павловске живёт Володин друг детства - Миша Погорелов. Так что, никаких проблем.
Юра уже третий месяц проходил службу в учебке, и пока ещё неизвестно, куда его направят после полугодового обучения.
Из Павловска электричкой до Ленинграда, оттуда, другой электричкой, до Парголово, а там пешком до воинской части. Везли гостинцы, нагрузились максимально. Июль, жара. Пока добрались, устали неимоверно!
Напряжённо ждали своего солдатика на пропускном пункте. Сына отпустили всего на полчаса. Он смущенно вошёл в комнату, похудевший, неуклюжий, ещё не привыкший к солдатской одежде. Казалось, они существовали по отдельности: он, и его одежда. Просторная гимнастёрка уныло обвисла на широких, но худеньких плечах, в огромное солдатское галифе можно вместить ещё двоих. Но особенно несуразно выглядели сапоги: казались большущими и не соответствующими ни погоде, ни пареньку, которому ещё предстояло стать солдатом.
После приветствий, объятий, поцелуев, вышли во двор, присели на лавочку.
- Ну как ты, сыночек? Как тебе служится? Тяжело? А кормят хорошо? Что-то ты похудел, - спешила обо всём расспросить мама.
- Кормят? - переспросил сын и задумался. - Нормально кормят. Конечно, не то, что дома. Только...
- Только что? - взволнованно переспросила мама.
- Ну что ты пристала к нему, как к маленькому!? - добродушно проворчал отец. - Это тебе армия, а не санаторий. Он же не кисейная барышня, а солдат.
Сын с сомнением посмотрел на отца. Наверное, хотелось, чтобы немного пожалели, ведь привыкать к суровым армейским порядкам совсем непросто.
- Только не всегда успеваю покушать, - произнёс уныло.
- Как это? - не поняла мама.
- Ну, в столовую мы ходим строем. И всё должны делать по команде. Заходим, команда: «Сесть!» И мы должны быстро сесть на свои места. Если кто не успел, команда: «Встать!». Все встаём. Понимаешь, так получается, что кто-то не успевает, и начинается: «Сесть!», «Встать!», «Сесть!», «Встать!». И только когда получится сесть всем одновременно, команда: «Приступить к обеду!». А времени уже не остаётся. Только успел проглотить несколько ложек первого, команда: «Закончить обед!». Вскакиваешь из-за стола голодный. Хорошо, если успеешь кусок хлеба сунуть в карман так, чтобы командиры не видели.
Сын жалобно взглянул на маму, не надеясь на понимание отца. Да и младший брат не оценит. Что он понимает в свои девять лет.
- Знаешь, мама, это трудно передать, - Юра сглотнул слюну. - Ты не представляешь себе, что это такое - постоянное чувство голода.
Лариса с ужасом смотрела на сына, сердце сжималось от жалости, но чем она могла ему помочь?
- На то ты и солдат, - нарушил затянувшееся молчание отец. - Надо привыкать к дисциплине.
- Да уже немного привык, - пробормотал примирительно. - Я приспособился. Сразу перекладываю второе в тарелку с борщом, тогда быстрее получается.
- Сыночек, мы тебе тут привезли. И яиц варёных, и пирожков домашних, и печенья, конфет, помидор, огурцов, фруктов. Вот здесь, в сумке. И консервы. А колбасу брать побоялись. Лето, жара, сам понимаешь. И вот, сало. Ты же в письмах просил привезти сала, - счастливо улыбалась мама.
Юра сало отложил в сторону, взял сумку: - Это в казарму понесу. Ребят угощу. А сало спрячу. Присмотрел расщелину в дереве, туда и положу. В столовой всегда можно прихватить кусочек хлеба, так что будет чем перекусить, в случае чего.
Время свидания закончилось, вошедший офицер сказал, что через два дня, в воскресенье, сыну дадут увольнительную на целые сутки, и можно будет съездить в Ленинград.
И вот они в городе, идут все вместе по Невскому проспекту. Юра в парадной форме, подобранной по размеру, вместо сапог - ботинки, и Лариса любуется своим сыном-солдатом. На погонах эмблема - чаша, обвитая змеёй. Странно. Парень закончил машиностроительный техникум, а служить определили в медсанбат. Ну что ж, службу не выбирают. Значит, так надо.
Ходить бесцельно по городу неинтересно, поэтому поехали на экскурсию в Петродворец. Посетили Екатерининский дворец, полюбовались фонтанами, прошли с экскурсией по парку, особенно заинтересовал охотничий домик Петра Первого.
Дальше гуляли сами: похохотали друг над другом, когда кого-то внезапно окатывало водой из фонтана, спрятанного за лавочкой, или среди камней мостовой, или просто из-за куста. Фонтаны включались неожиданно, в то время, когда ты садишься на лавочку или наступаешь на коварный камушек, лежащий на дорожке.
Вернувшись в Ленинград, пообедали в ресторане и решили поехать в Петропавловскую крепость.
На улице стояла нестерпимая жара. По пути к метро, с лотка продавалось мороженое.
- Сынок, тебе купить? - уточнила мама, зная страстную любовь Юры к мороженому.
- Купи. Десять штук. «Эскимо».
Расплатившись, вошли в здание метро, встали на свободное место между эскалаторами, чтобы не мешать потоку людей. Папа и мама быстро съели своё мороженое, Андрюша заканчивал вторую пачку, а Юра, стоя спиной к эскалатору, с наслаждением поглощал любимое «Эскимо», за которым так соскучился!
Он ничего вокруг не видел, на лице сияло такое блаженство, что родители даже дыхание затаили, боясь вспугнуть, нарушить это чистое, наивное счастье.
Чтобы мороженое не таяло слишком быстро, ухитрился зажать палочки, торчащие из запечатанных в фольгу брикетиков, между пальцами правой руки, и они торчали веером на уровне плеч.
И в это время отец увидел, что вверх по эскалатору поднимается генерал. Он растерянно взглянул на него, потом на Юру:
- Сынок!
Он оторвался от мороженого, взглянул вопросительно, отец глазами указал на приближающегося генерала. Сын повернул голову, когда генерал уже поравнялся с ним.
И тогда солдат, как положено по уставу, отдал честь, подняв к виску правую руку с торчащими во все стороны «Эскимо» на палочках.
Пожилой суровый генерал взглянул на вытянувшегося по стойке «смирно» солдатика, и не сдержался. Добродушно рассмеявшись, взмахнул рукой: - Ладно, ладно, - и пошёл к выходу.
Наверное, так ему отдавали честь первый раз за всю его долгую жизнь.