Бледнеет в сенцах коврик домоткан,
старушка молча шарит по сусекам.
И фибровый скучает чемодан
с картинками совдеповского века.
Дома в селе, хоть жалуй, хоть срами -
бревенчатые, скомканные лица,
как поезда от Волги до Томи
привыкшие томить (тире) томиться.
Здесь не поют акафисты ветра -
они гудят, гудят свои молебны,
чтобы округа щурилась с утра,
а вечерами фонарями слепла.
Бумажный змей, изодранный, ничей,
в клешнях антенны машет флагом рыжим.
И ладаном из глиняных печей
каждение свершается по крышам.
Вглядишься - от порога сто дорог,
но ни одной к порогу, чтобы выжить.
Лишь плечи распрямляются, да рок -
сопаткой в грязь
и к Богу ближе...ближе...