3. СУМЕРКИ
Родопис встала даже до рассвета.
Вчера себе друзей приобрела,
И не давало ей покоя это -
Теперь кому-то ты нужна была!
Заброшена сюда она песчинкой,
Её украли, сделали рабой.
Едва на свет пробившейся тростинкой
Была... Но ты останешься собой!
"А жизнь тростинки тонкие ломает,
Что родины лишаются корней,
И на чужбине быстро высыхают -
Оплакать нечем им судьбы своей.
Здесь быстро высыхают даже слёзы,
И время здесь похоже на песок.
В саду своём, выращивая розы,
Их поливают, из тростинки выжав сок.
Широк ты, Нил! Но не похож на море -
Не ловит взгляд безудержный простор.
В моём он и остался только взоре.
Я буду жить судьбе наперекор.
Отец не знает, что со мною стало,
И я не знаю - жив ли мой отец.
Так далеко от дома не бывала -
Здесь я не я, а только мой близнец.
И пусть со мною добр мой хозяин,
Но душу изъедает мне тоска.
А вспоминая, сердце лишь терзаем.
Не победить могущество песка".
Вставало утро и на берег Нила,
Пытаясь горизонт преодолеть,
Цепляясь за верхушки пальм, светило
Карабкалось, подмяв земную твердь.
"Пора, Родопис, наступило время...
Занятие возьмёт верх над тоской,
Что капает мне каплями на темя...
Кто для богов мы? Кто мы род людской?
Лишь море разлеляло нас с Та-Меху*,
Но для меня как было далеко.
Попала я во времени прореху.
Назад вернуться? Будет нелегко...
Нет, просто это неосуществимо!
Рабыней быть, увы, моя судьба...
И Гелиос опять промчится мимо,
Глазами Ра посмотрит на раба".
- Бездельница, ты где? Опять в постели?
Гляди-ка, нет. Эй, где ты Асенат**?
Шамиз***, мне в грязном платье неужели
За стол идти? Отец наш будет рад?
- Да и моё, гляди, Фили****, не чище.
Бездельница, стирала ли ты их?
Ишь, спряталась, что сразу не отыщешь.
Не проведешь ты сразу нас двоих!
Домой уже Родопис возвращалась
От берега, услышала сестёр:
- Но я вчера стирала, так старалась...
- Вот видишь, лишь бы нам наперекор.
Ты думаешь, одену я такое?
Подол в песке, ну просто стыд и срам!
А здесь схватили грязною рукою, -
И бросила его к своим ногам.
Фили всё повторила за сестрою,
Добавила:
- Иди, перестирай!
И носом потянув перед собою:
- Лепёшек напекла?.. Тогда ступай.
Вернёшься, не забудь поставить пиво!
Мы всё тебе должны напоминать?
Ну, что стоишь? Должна ты быть учтива
И, поклонившись, сразу исполнять.
Моё ты платье выстираешь первым...
- Нет, если первым, то как раз моё.
Я старшая...
- Не будем тратить нервы.
Ты всё стоишь? Хоть отнеси бельё.
***
Мети любил, уйдя, по-стариковски,
На берегу лежать, дремать в тени,
И слушать Нил и жизни отголоски,
Что пробуждали прошлого в нём дни.
К тому же эта новая рабыня!
Он сам не знал зачем её купил.
Но он - Мети - под взглядом этим стынет...
Такой же взгляд его приворожил...
"...Её глазами выпитое море
Плескалось где-то у неё в душе.
Во взгляде же её тоска и горе,
Бессилие - жизнь не вернуть уже.
Он подошёл и слушал эти всхлипы,
Текло слезами море по щекам.
- Не плачь! Свободу принесла им гибель.
- Свободу? Им? Тогда скажи, что нам?
- Но смилостивились над ними боги.
И я подумал - к ним сошла Сехмет.
- Ну, значит, я одна из тех немногих
Кто им противен... Но ведь их же нет!
Богов же нет! - как выплеснулось море:
- Ни греческих, ни ваших... Я одна...
А, впрочем, нет, я слышала о Хоре.
Сын смерти, чьё призвание - война.
Посмертный сын... он сделает свой выбор.
Им будет осчастливлен фараон.
И ты..., Мети, поможешь ему, ибо
Ты выберешь такую же, как он, -
Она уже вокруг Мети кружила,
То приседая, то вставая в рост,
И что-то говорила, говорила...
- А выбор-то окажется так прост..."
Мети дремал. А может спал? Но ВИДЕЛ
Той обнаженной девушки слова.
Купив Родопис, он её похитил?
Но у кого? Проснуться бы сперва.
"- Откуда же сама ты появилась?
И кто ты? Твой меня смущает вид -
Цвет кожи... и волос...
Остановилась
Она:
- А то не знаешь ты про Крит*****?
Напротив встав, взяла Мети за плечи,
Всё шире стала открывать глаза -
Такими или губят, или лечат,
Но, однозначно, - некого спасать!
Мети тонул, всё глубже погружаясь,
Под взглядом этим мумией застыл.
Бутон же рос, всё больше распускаясь..."
Вдруг голос чей-то:
- Да, таким ты был!
Глаза открыл Мети и огляделся,
Но не было с ним рядом никого.
Чуть приподнялся, а потом уселся:
"Приснилось, значит. Только и всего".
Услышав плеск, Родопис он увидел -
Плескалась та у берега реки.
Он замер, чтоб девчонку не обидеть:
"Как далеки вы? Как же вы близки!
Из прошлого... и эта - в настоящем.
Одна и та же... эта пара глаз.
Та в прошлом... молодом... ещё бурлящем.
И эта... наяву... здесь и сейчас.
Но как в себе нашла Родопис силы,
Решив себя здесь в жертву принести?!
Ведь здесь же крокодил на крокодиле!
Успею к ней? Быть может и простит".
Но тут увидел он гиппопотама,
Что плавал у Родопис за спиной:
"Защитник? Но тогда надежный самый!"
И та ему кричит:
- Защитник мой!
Родопис из воды на берег вышла,
Оделась:
- Ну и где же ты, Керкоп?
Мети себя почувствовал здесь лишним,
Решил уйти, не напугать их чтоб.
Родопис обезьяну наставляла,
На горку свежей указав травы:
- Отдашь всё Гиппо. Если будет мало,
Придумаете сами уже вы.
Да, вот тебе, как я и обещала -
Лепёшка! Но с Плеядой поделись!
Она пока сюда не прилетала,
Но всё равно, Керкоп, её дождись!
Взяла уже почти сухие платья
И, напевая, двинулась домой:
- Друзья мои, мои родные братья,
Не пропаду я с вами, вы со мной!..
***
- Гляди, Шамиз, пришла. Ну наконец-то.
Ты на другом стирала берегу?
- Зачем? Когда и здесь хватает места...
- Шамиз, ты слышишь?
Та в ответ:
- Угу!
Ей некогда - поглощена собою:
Себя у фараона во дворце
Всё представляет. Дело молодое -
Ухмылка бродит на её лице.
- На праздник скоро ехать нам в столицу,
А ты не можешь просто постирать!
Скажи, кто нам поможет нарядиться?
Чем фараона будем удивлять?
Шамиз! Скажи! - Фили, уже захныкав,
К бассейну ещё ближе подойдя,
Готовая уже дойти до крика.
И, может быть, дошла бы, погодя.
Шамиз же любовалась отраженьем.
Тут вышел к дочерям своим Мети,
Глядел на них, пожалуй, с сожаленьем :
"Ведь взрослые же? Да, уже почти".
- Иди, Родопис, и займись-ка пивом.
А вы пока что, дочери мои,
Не верещите, собирайтесь живо -
Товар на рынок новый привезли.
От радости захлопала в ладоши
Шамиз, и тут же вместе с ней Фили:
- Ах, папочка, какой же ты хороший!
И сразу вид весёлый обрели.
- Для праздника мне новых украшений!
- От благовоний я не откажусь!
И собирались с быстротой решений.
Родопис унесла на кухню грусть.
На кухне занялась она готовкой -
На тесте вымещая... злость не злость.
Но получалось всё довольно ловко.
Теперь лишь ждать, чтоб тесто поднялось.
Потом его разделим на кусочки,
Которые и разведём водой.
На этом можно будет ставить точку,
А там пусть бродит всё само собой.
***
Хозяин с дочерьми уже под вечер
Вернулись - было видно, что устав.
У дочерей вид весел и беспечен -
Куда же его денешь этот нрав.
Перед Родопис похвалиться нужно -
Вот видишь, у тебя такого нет!
И перед ней они кривлялись дружно -
Она не возразит же им в ответ!
На стол Родопис накрывала молча,
Скрывая зависть, если та была.
Рабыня гордость показать им хочет?
Не слишком ли девица ты смела?
- Всё потому, Фили, что даже кожа
Гордячки отливает белизной.
И потому похвастать ей не может.
- Она вся не как мы, Шамиз, с тобой!
Вон волосы! Ну у кого так вьются?
Они должны быть, как у нас - черны!
- Да! А глаза? - и дочери смеются:
- Зеленые... не тины ли полны?
Отец пришёл - они угомонились:
"Продолжим завтра" - говорят глаза,
Хотя слова всё на язык просились...
А солнце продолжало вниз сползать...
===
*Та-Меху (широкая земля) - Нижний Египет по древнеегипетски.
**Асенат - принадлежит отцу (древнеегип.)
***Шамиз - рожденная первой (древнеегип.)
****Фили - рожденная второй (древнеегип.)
*****...не знаешь ты про Крит? - между фараоном Египта и Критом было заключено соглашение о военной помощи против гиксосов.
(продолжение следует )