Час листопада

 
                Мы можем боль нести годами.
                И все стерпеть.
                Но иногда
                Мы ссоримся и с городами,
                Когда обидят города.
                В. Федоров

Я никогда не была в этом городе. Если только в другой, забытой мною жизни.
Еще не ведая, где придется встречать завтрашний рассвет, я неохотно ввинчивалась в промозглые ноябрьские московские сумерки. Звуки духового оркестра, доносящиеся с площади Ленинградского вокзала, тягуче заполняли душу, и невозможно было понять, хочется мне  покидать Москву и незачем уезжать в незнакомый город.
Как медленно движется время. Стрелки часов кажутся замерзшими,  и даже вокзал на мгновение затихает, будто в нем останавливается жизнь.
… Соседи по купе – мужчина и женщина лет пятидесяти  - были заняты друг другом, тем самым дав возможность мне остаться наедине со своими мыслями.
Женщина сидела напротив меня, ее отрешенный взгляд скользил в пространстве и не находил точки опоры. Она подняла глаза… И показалось, будто поезд на огромной скорости летит над пропастью. Я вздрогнула и медленно стала приходить в себя. Словно сон приснился наяву. Передо мной сидела женщина, удивительно похожая на меня. В сущности, это и была я, только через  двадцать лет. Души коснулся легкий страх и тут же спрятался, уступив место любопытству. Но женщина ни о чем не догадывалась, занятая своими мыслями, далекими, либо надвигающимися, неотступно преследующими.
«Вета - какое красивое имя», - подумала я, когда ее окликнул спутник. Глаза женщины  загорелись на мгновение и вновь потухли, словно спрятались в раковину.
Ночь путает следы, рождает грезы, и теперь я ждала утро, которое развеет сомнения и рассыплет завесу тумана.
Но и утро оказалось беззащитно перед реальностью. Кострома встречала мое настоящее и будущее, которое скользило поодаль, не приближаясь и не уходя.
… Ты помнишь, город был захвачен «в плен» листопадом. Он кружил над улицами, залетая в раскрытые окна, усаживался на резных подоконниках домиков, спрятавшихся в узеньких улочках, а к вечеру засыпал на прозрачной глади речки Костромы, покачиваясь, словно в колыбели. Даже сосновый бор, наблюдавший за непрошенным завоевателем, гостеприимно встречал принесенные ветром разноцветные листья клена, напоминающие непогасшие звезды.
Я еду в утреннем, наполненном морозным воздухом и синевой троллейбусе по незнакомому городу. Пытаюсь отыскать следы прошлого – и не нахожу. Будто что-то исчезает, едва завидев меня, превращаясь в чужое и незнакомое.
На пригорок у замерзшего пруда сбежались резные деревянные избушки. Музей деревянного зодчества. Сказка манит, запутывает в сети, так легко в нее уйти и спрятаться. Или улететь в ступе Бабы-Яги, которая ожидает в одной из избушек. Возвращаться из сказки не хочется. И жить тяжело… после сказки.
Я устала искать прошлое. И когда пришла усталость, то стало безразлично, увижу ли тебя у стен Ипатьевского монастыря или нет. И я поспешно уезжаю отсюда, боясь, что стены монастыря помнят о тебе. Есть дороги, которые каждый должен пройти один. Есть города, в которых мы никогда не бывали.
А тебе не хотелось вернуться в тот единственный час листопада и… не увидеть его.
На прощание город швыряет мне под ноги угасшие, замерзшие гроздья рябин и даже впускает на мгновение в далекое прошлое.
Прильнув к окну автобуса, трепетно вглядываясь в полузабытый профиль гостиницы «Волга». Всего минута – и город позади.
Когда минуем мост через Волгу, то память останется на том берегу.