Безумный гений голый пред холстом
Рисует бычью тушу, и распятие,
Привычное для мясника, потом
Для зрителя становится проклятием
Кровавых лет недоторреодоров,
Когда на равных бык и человек.
Что нам теперь сомнительные споры,
Как это всё в безумной голове
Могло сложиться пазлами ужасными
Цветов кровавых и натурщиц странных,
Гусей ощипанных, в нарядах красных
То женщин, то детей. И как с экрана
Глядят с картин абсурд и отчуждение,
Ни красоты, ни любования, только страсть
И вопль ужаленного: Стоп, мгновение!
Голодный обморок. И чтобы не упасть, -
Последний шаг от нищеты до сути,
И по подложным документам в Монпарнассе
Несут в последнем кубе Сутина,
За катафалком вслед - лишь друг-Пикассо.
В картинной галерее свет притушен,
Экскурсовод нас просвещает лекцией.
А на картинах окровавленные туши
Спасают души зрителей от вивисекции.