Она просто «хотела найти достойного спутника жизни».
Ещё проще – выйти замуж не случайно или по везению,
не по собственному или чьему-либо капризному произволу, но –
за «подлинно суженного».
И мы все (и я в том числе) постыдно спасовали:
«загадка» (или «задача»), которой была нам она,
сделала нас, в конце концов, потусторонними тенями её существования –
чем-то вроде женихов Пенелопы, когда этой царице стало бы ясно,
что и перебивший их Одиссей тоже – уже не тот...
Теперь она откровенно холодна и прагматична;
и хотя, будучи яркой красавицей, продолжает вести себя вызывающе сексуально –
от неё уже шарахаются даже и самые недалёкие из сиюминутных охотников.
Но ведь ни малейшего усилия ей не стоит в пару ленивых движений догнать,
так же небрежно оседлать, а затем и грубо изнасиловать струсившего кандидата –
буде ей это только заблагорассудится!..
Так что «своё она берёт» где и когда пожелает, –
и, как правило, после неё на этом месте уже ничего не остаётся.
(А был ли мальчик? – зло и глумливо посмеивается она над каждым доведённым ею до слёз мужиком –
своей очередной беспощадно переломанной игрушкой.)
Однажды она, вероятно, вздумает трахнуть саму эту Войну
(то есть, в известном смысле, самоё же себя) и, конечно, погибнет.
(Ах, Катенька-Катя!.. – вздыхает ещё украдкой иной более или менее здравомыслящий наблюдатель,
но – тем и констатируя лишь, что в данном случае всё уже бесполезно.)
*
Падкие хотя бы до дешёвой, но роскоши, мы
иногда балуемся пустой и лицемерной,
но ведь при этом кому-то даже и лестной, мыслишкой,
что де женщины – существа высшего порядка.
Но не доказывают ли все эти... достижения эмансипации лишь одного, а именно –
что существа эти дуры вовсе не от маскулинистского гнёта,
веками де тяготевшего над их возможностями к совершенствованию, а –
сами по себе и изначально!
И наоборот: пока лакировкой природной бабьей (и девичьей) дури внимательно занимались мужчины,
это давало какие-никакие, а порой и весьма впечатляющие результаты.
(Так же, как, впрочем, и в обратном направлении – что, само собой, просто неотвратимо!..)
Чего они – "освободившись" – больше всего, в первую очередь и... радостно! – нахватались, так это
внешне наносного, заразительно напористого и столь же непробиваемого мужицкого долбоебизма.
И это – в добавок к исконно укоренённому своему!..
....................................................
Ну, что ж – опять не получилось... Гармонии.
«И всё же дуры эти именно бабы, а дураки именно мужики, –
и мы порой друг в друга – уж как умеем! – но всё ещё рискуем влюбляться».
Так вот и в Катю, по-моему,
пусть и с тихой фатальной безнадёжностью,
но всё ещё (или уже?) влюблены в какой-то мере практически все –
даже, пожалуй, и другие Кати...
Короче, «дураки и дуры» полные!
А Катю... – конечно, жаль.
Но теперь и от великой скуки она не станет слушать
даже и самые деликатные и изощрённые из подобных увещеваний.
Она и всегда была большой умницей, а теперь она просто дьявольски умна –
сразу поймёт, к чему клонят, и впадёт в ярость.
Да, и эту боевую сласть она уже давно и вполне распробовала, –
и ей ли не знать,
что такое оружие тоже имеет отдачу, и та
ничем не уступает напалму!
Теперь её принц и есть это пепелище.