Батистовый платок, посланник нежных губ,
Скользит с ладони вниз змеиною струёю,
Предвестник торжества для горестных разлук,
Ты обернёшься мне ужасною бедою.
Оплавленных свечей блестящий хоровод,
Кружит осенний бал веселье в бойком танце,
Зловещий рок судьбы – случайный кукловод,
Наметил жертву здесь в несчастном самозванце.
Соперник мне грозит высок и норовист,
Шагнул наперерез мечты моей порывам,
Он первым с пола взял потерянный батист,
И подал, торопясь, с проворством молчаливым.
И рядом, не дыша, стоим плечом к плечу,
Доселе никогда друг друга не встречали,
– Не принимайте! – я в отчаянье шепчу,
Но Вы, глаза в глаза, платок уже приняли.
Обиды не стерпел, вскипела мигом кровь,
С поклонами для Вас, как провожатый даме,
Я умолял, просил не поступать так вновь,
Но рассмеялись Вы, мол: – Виноваты сами!
Немедля жаркий гнев и вызов брошен – штраф!
Презрительный смешок в ответе я услышал,
Надменно процедив: – К услугам вашим, граф.
Он быстро взял пальто, кивнул и гордо вышел.
Смятений чехарда, сомнения игра,
Меня терзала ночь в раскаянья порыве,
Но над судьбой как гнёт сгустились холода,
И чёрной тучей зло повисло на обрыве.
Наутро хладна сталь бездушного ствола,
Уже глотала в пасть безжалостную пулю,
А та молчала так, как будто бы ждала,
Миг случая в свинце угрюмо карауля.
Страстей немых сошлась безумная гроза,
И к миру нам теперь уже закрыта дверца,
И вот он – лютый час! Одни! Глаза в глаза,
Стоим к плечу плечом и словно сердце в сердце.
Швыряет ветер дрожь и осень нам в лицо,
Мы целимся со злом, наводим пистолеты,
И шансов умереть сжимается кольцо,
Восхода луч сверкнул на злате эполетов.
И вот уж смерти страх почти неведом нам,
И молвлю не спеша: – Ты жил на свете этом?
Опасность – едкий вкус с любовью пополам,
И гордостью бурлит, обидою задетый.
Жестокой смерти лик уже закончил счёт,
Безумием страстей у сердца рвутся струны,
Кому-то одному сегодня повезёт
Раскатаны судьбой неведомые руны.
Обидчик, не спеша, но выстрелил в меня,
Слепая боль свинца щеки слегка коснулась,
И кровь смахнув на лист, как отблески огня,
Я вынужден признать – удача улыбнулась.
И палец долго мой нащупывал курок,
Противник пал как лев, стрелою поражённый,
Багряною зарёй окрашен был восток,
Сомкнулся круг сердец, для жизни завершённый.
В дороге я курил и тягостно молчал,
Карета под дождем брусчаткою стучала,
Всевышний звал меня, и если б закричал,
То совесть все равно ему не отвечала.
А на исходе дня уж был скорей у Вас,
Надеясь целовать с волненьем Ваши руки,
К несчастью скоро пыл огня во мне погас,
Мне уготован был удел слепой разлуки.
Вы бросили тогда ужасный, гневный взгляд,
Как будто совесть жгла – жестокая утрата,
Едва поняв слова, навеки стал заклят,
Как можно было знать: – Так прочь, убийца брата!
И рухнули надежд несбыточных мосты,
И чёрной краской смыт печальный сон надежды,
Исчезли навсегда желанные мечты,
И жизнь попала вновь в суровые одежды.
Минуло много лет, поныне одинок,
Я помню этот взгляд, натянутые нервы,
Жалею, что судьбы батистовый платок,
Не я успел тогда забрать с собою первым.