Тем батюшка был огорчен:
Детей не брал с собой.
И матушка огорчена была
Нелегкой их судьбой.
И часто плакала тогда
Всегда молилась горячо,
Чтоб миновала чаша их,
Чтоб Бог сберег семью еще.
А батюшка переживал
За близких и своих родных.
За прихожан, как за детей,
И за судьбу своей страны.
Сам он готов был все принять
И не страшил его венец.
За Церковь, веру, за Христа
Любой готов принять конец.
Там девять лет прожил еще.
Не легче стала его жизнь.
Гонения еще сильней
Теперь уж снова начались.
Беседовать на улице
Уж было с ним теперь нельзя.
Опасно было признавать.
Страдала вся уже семья.
И проповеди слушали,
Чтоб тайное в них что найти.
Чтоб соглядатай что-то мог
Так для ареста донести.
Но не озлобился в беде
И всех тогда он уважал.
Стоял он стойко в травле той
И всех так больше утешал.
Он заслужил доверие
Уже средь новых прихожан.
И почитание принял
С доверием теперь уж сам.