В воскресенье, в выходной,
На Советской он с субботы,
Гром колёс по мостовой
И подков железных цокот.
До утра и стук, и скрежет
За окошком не смолкал,
А когда чуть свет забрезжит,
Рынок двери открывал.
Базаркомша , тётя Таня,
В нём работник и судья,
У ворот, не медля, встанет,
Пропускной контроль ведя.
Мир базара преособый:
Повелось с былых времён,
Пообщаться в торге чтобы
Собирался весь район.
Здесь сливались воедино
Каждодневных дел плоды.
Вот она тех дней картина –
Что, почём, откель, куды?
Старики у входа чинно
Курят, пробуя табак,
Он в мешках цепочкой длинной,
Не пройти табак никак.
Смех, веселье, прибаутки,
Ведь за пробу не платить.
Кто не может самокрутку,
Козьей ножкою дымит.
Вот ларёк тёти Наташи,
В нём, как правило, всё есть:
Колбаса, конфеты, каши -
Есть чем душеньку отвесть.
Тётя Наташа понимала,
Она всех ведь знала нас
Под тетрадку выдавала,
Выручая в трудный час.
Следом ягода любая -
Малой родины букет.
С огородов и лесная
Слаще нынешних конфет.
Дух больного приподнимет,
Как такую не купить.
Торговали дети ими,
Не ленились в лес ходить.
Дальше ряд молочный:
Банки, крынки, кухляки.
В белых бабушки платочках,
А в глазах их васильки.
Молоко, творог, сметана,
Масла свойского круги.
Свеж товар и по карману,
Сходны были старики.
Бабку Симу из Песочни
Я не вспомнить не могу.
За её товар молочный
В неоплатном мы долгу.
Она просто приносила,
Что на рынке не продаст.
«Ешьте, дети! – говорила –
Мне ещё Бурёнка даст!»
Уценённый рядом, справа,
Соляной и хлебный тут.
Сторонись, народу лава.
Не зевай, а то сомнут!
В уценённом тюбетейки,
Шпаги, помню, как сейчас,
Всё в нём стоило копейки,
Очень радовал он нас.
В хлебном булки городские,
Маслом корочка блестит,
Как из золота литые,
На зубах рубец хрустит.
В центре рынка шум и гам,
Продаёт горшки Никола,
Где гончар, там тарарам,
Очень он любил приколы.
«Люди, где вы? Подходите!
Что ты прячешься, народ?
Отдаю за так, берите!»
И горшок с размаху бьёт.
«Налетай, подешевело!
Было рубль, а стало два!»
Деньги он считал умело,
Не жалел только слова.
Слева мясо продают,
Здесь прилавки крыты цинком.
Ливер даром отдают,
Купившим окорок, грудинку.
На другой же половине,
Что хозяйственной звалась,
Запах дёгтя и скотины,
Под ногой солома, грязь.
И дрова здесь были тоже
В кубометрах и в поленьях:
Дуб, берёза подороже,
Ель, осина подешевле.
Коновязи и комяга,
В кошевах живой товар,
Продавал своё трудяга,
Что в поту он добывал.
Гуси громко гоготали,
Много коз, телят, овец.
На развод хороших брали,
Жирных в щи, на холодец.
Тут оглобли и колёса,
Упряжь, дуги, хомуты,
Сани добрые из леса,
Ульи прямо из степи.
Коромысла, пральники
Без станка, из-под руки,
Бочки, кадки, сундуки –
Всё умели старики.
В керосинном тишина,
Продавец Илюха строгий,
Как армейский старшина,
Приводил к порядку многих.
Он в бачок пятилитровый
Умудрялся шесть налить,
И при этом громким словом
На бачок мог всё свалить.
Я сказал не всё, конечно,
Но и слова не соврал!
Рынок городу был свечкой,
Вот таким его я знал.