– В твоём кармане столько же монет,
Как косточек в дырявом мандарине.
Купи-ка на автобус мне билет,
Побудь хоть раз героем и мужчиной!
Не брезгуй мной, хоть мы и не родня,
Хоть я чужая нищая старуха.
Взгляни с почтеньем лучше на меня!
Ишь как разъел богатенькое брюхо!
Небось твоя машина – "Мерседес",
Летаешь ты, конечно, за границу.
Мне ваши развлеченья – тёмный лес,
Живу я попрошайкою в столице.
– Да что вы говорите? Я не тот,
Кем вы меня зачем-то посчитали.
Открою тайну вам: сегодня год,
Да, ровно год, как с двух работ прогнали
Меня, и жив лишь тем, что я даю
Уроки школьникам литературы.
Бабуля, я ведь мыслить их учу,
А этому не учат в школах дуры
Училки, у которых лишь шаблон,
Что этот, мол, плохой, а тот – хороший.
Они одним лишь ухом слышат звон,
Их разум – паутиною обросший.
– Да что ругаешь ты учителей? –
Внезапно за них бабушка вступилась. –
Они на всё готовы для детей,
Что к своему несчастью уродились.
– К несчастью, говорите? Почему?
Неужто в мире всё так безнадёжно?
– Герасим утопил в реке Муму!
Вы знать должны об этом. Невозможно
На свете жить, когда и в книгах зло,
Ведь в книгах очень много правды жизни.
Какой-нибудь собаке "повезло"
И на земле быть признанною лишней.
– Готов, бабуся, я поспорить вновь,
Ведь в книгах, как под лупою, порою
Крупнее всё. Смертельная любовь
Сплетается в них с тонкою игрою
Интриг и козней, сплетен и стрельбы,
И каждый пятый гибнет на дуэли.
В романе нет обыденной судьбы,
Писатель всё доводит до предела.
– Да если б не было таких интриг,
Как выразились вы, таких волнений,
То разве узнавали бы из книг
Мы это всё, пусть даже пишет гений?
– Конечно! Гении на то даны,
Чтоб заменять всю жизни нашей скудость
На яркость, потому-то все они
И фантазируют. Какая глупость –
Писать о том, что видишь каждый день:
Мол, тот пошёл за хлебом, за картошкой,
А этот выпил пива. Дребедень!
Литература – хлеб, а это – крошки.
– Нет, не скажите! Людям дан талант,
Чтоб что-нибудь увидеть и в банальном
И из простой верёвки сделать бант,
Уместный даже на костюме бальном.
– Скажите, бабушка, ну что вокруг
Такого есть, что было бы занятно?
– Хотя бы наша встреча, милый друг!
Вы на меня уж смотрите азартно!
Я вижу, вам по нраву эта мысль:
Мы бестолково начали беседу,
Но вдруг она приобретает смысл,
Как чей-то аппетит, что до обеда
Не появлялся, но потом пришёл,
Когда уже доедена похлёбка,
В которой только овощи и соль...
– И перец, перец есть, скажу я в скобках,
Ведь если вас, бабулечка, с едой
Сравнить, то вся вы – перчик утончённый.
– Эх, жаль, что ты мужчина молодой!
Ты был бы славным дедушкой влюблённым.
С тобою жили бы мы как в раю,
Читали бы, героев обсуждали.
Я вспоминала б молодость мою,
Которой было очень-очень мало.
Признаюсь, ты немножечко похож
На паренька, что я боготворила.
Лицом он и фигурой был хорош,
Но зря его, козла, я полюбила.
– А что он сделал, бабушка? Скажи!
– Состариться коль быстро не желаешь,
Не суй свой носик. Всё им расскажи!
Такие любопытные – не знаешь,
Куда деваться от лукавых глаз,
Которые хотят проникнуть в тайну.
– Бабулечка, да разве есть у нас
Хоть что-то, что возникло в нас случайно?
Ведь сами подливаете огня
Вы в масло, интерес в нас разжигая.
Я не такая дерзкая свинья,
Как ты, моя бабуля, полагаешь.
– Ну вот, пошёл, пошёл уж флиртовать!
– Кто?!! Я??? Да вы же первая хотели
Меня, бесёнок старый, охмурять!
– Мозги твои, мой милый, улетели,
А значит, не на шутку ты влюблён,
А я, как ты, наверно, уж приметил, –
Старушка добрая, как сладкий сон,
Что снится новорожденным всем детям.
Я предложенье приняла твоё!
Я, так и быть, женой твоею стану
И разделю с тобой житьё-бытьё,
Пока душа от тела не устанет,
Ведь мне уже, мой друг, немало лет.
– Скажите, сколько, я вас умоляю!
– Наверно, уже восемьдесят... Нет!
На десять больше – я припоминаю.
– А мне – всего лишь тридцать.
– Ну и что?
– Простите, бабушка, за откровенье,
Но, к сожалению, я не святой,
Не хватит никакого мне терпенья,
Чтоб ежедневно видеть рядом вас,
Морщины, вашу сморщенную кожу
И бородавки чёрные у глаз.
Смогло вас время здорово скукожить!
– Откуда знаешь ты, какой была
Я в молодости чудной и короткой?
Ты угадал. У каждого стрела
Сидела в сердце. Каждый парень робко
Мне руку, сердце предлагал, но я
Не соглашалась, ведь была гордячкой.
Признаться, гордость – главная моя
И самая ужасная болячка.
– И вы из гордости влюбились, да,
В того, кто оказался недостойным?
– В кого? А, ты про это... Ерунда!
Он просто был красавцем непокорным,
И потому я увлеклась на миг,
Устав от этих взглядов восхищённых.
Забавно, друг мой! Начали мы с книг
И вот дошли до рыцарей влюблённых.
– Да, с вами не соскучишься, бобок...
– Как-как?
– Бобок – ласкательно от бабки.
– Да ты дерзишь опять мне, колобок!
Не пузо у тебя, а узел тряпок –
Такой, как у старушек в сундуке, –
Наверно, знаешь? Сам небось был внуком!
Но ты давно уж взрослый, на руке
Твоей колечко бы смотрелось, другом
Любимым станешь ты мне навсегда
И даже больше – самым верным мужем.
Ну что, согласен ты, мой голубь?
– Да...
Иначе будет мне, наверно, хуже:
Придёшь ко мне и вытряхнешь кишки
И вспорешь мой живот, как старый фартук,
Пока не дам тебе своей руки
И не надену свадебный я галстук.
Месяц спустя
– Ну как живётся с бабушкой тебе?
Хорошая жена, поди, досталась?
– Как благодарен я своей судьбе!
С тобою жить – везение и радость!
Какие пирожки ты мне печёшь!
Как у тебя красиво и уютно!
– Эй, куклу положи-ка и не трожь
И марш со мною ужинать на кухню!
– Но куколка мне нравится, на ней
Такое платье, как твоё на свадьбе.
– Что ты городишь? У меня модней
И лучше было, чем у этой бабы
Фарфоровой. Оставь её, милок,
Ведь для тебя юна она чрезмерно.
Идём скорей, я испекла пирог
И на двоих согрела чай вечерний!
– А с чем чаёк? Неужто с чабрецом?
– А ты как думал? Для тебя специально!
– Ну, а пирог? Пирог-то с чем?
– С мясцом,
Ведь ты живёшь с женою идеальной.