«Удивительно, люди мыслят не по требованию духа, а по требованию выгод того положения, в котором они находятся.»
Л.Н. Толстой
«Нас соединяет то, что Одно во всех нас.»
Л.Н. Толстой
«… Отказавшись от личного Бога, трудно поверить в Бога безличного. (…) Чтобы верить в Бога безличного, нужно себя сделать достойным вместилищем Его…»
(Л.Н. Толстой)
«Любовь – соединение душ, разделенных телами друг от друга. Любовь – одно из проявлений Бога, как разумение – тоже одно из Его проявлений. Вероятно, есть и другие проявления Бога. Посредством любви разумения мы познаем Бога, но во всей полноте существо Бога нам не открыто. Оно непостижимо, и, как у вас выходит, в любви мы стремимся познать божественную сущность.»
Л.Н. Толстой
«Единственная истинная добродетель – это ненависть к себе, потому что всякий человек достоин ненависти своей похотливостью. Ненавидя же себя, человек ищет существо, достойное любви. Но так как мы не можем любить ничего вне нас, то мы вынуждены любить существо, которое было бы в нас, но не было бы нами, и таким существом может быть только одно – всемирное существо. Царство божие в нас (Лк. XVII, 21); всемирное благо в нас, но оно не мы.»
Паскаль
Мне кажется, что вся история России – череда самых разных попыток вырваться из-под силовой власти, которой можно только подчиняться или не подчиняться, а влиять на неё, сотрудничать с ней – невозможно. Власть тьмы и тьма власти ни в каких сочетаниях не дают ответственности, производимой свободой. Такая ответственность была бы двигателем самовоспитания, самообразования, самоопределения, – всех составляющих самостояния, которое невозможно без морали и нравственности. Странная, многовековая гиперопёка гражданина государством, видной частью которой является манипуляция общественным сознанием. Оно мечется в поисках лучшего из худших начальников, не подозревая, что нужно сделать для улучшения, очеловечевания жизни.
По сути, страна уже несколько веков подряд занимается гражданской войной с самой собой, а на войне детям места нет, только как будущим создателям этой войны – с обеих сторон фронта.
Этот странный и трагичный «армагеддон» наследуется каждым приходящим поколением, а они сменяются не ступенчато, а плавно, обильно добавляя к генетическому наследованию социальное. Выход – воспитание иного поколения и, возможно, как бы ни было грустно, – селекция, отбор, укрепление и поощрение тех, кто «для добра буду проводник, а для зла – изолятор», как сказал Таик, Альтаир, 12-летний одессит Серафим Орфеев, о безвременном уходе которого всегда будет скорбить Тропа.
Селекция не должна быть принуждением или хитростью. Вполне достаточно разной организации территории притяжения, с разными ценностями и приоритетами. Так разнесены лагеря на Тропе, это простая работа, не требующая спецнавыков и сверхзнаний. Обозначьте четко разницу и дайте свободу выбора – группа сама разделит себя на тех и этих, те и эти останутся в почете друг у друга и у самих себя при всей разнице функций тех и этих, их уклада жизни, их культуры и т.д.
Рискну заметить, что чем дальше такие организационные заботы от наукообразного, кабинетного «знания», чем ближе они к естественному течению событий, тем успешнее происходит самоотбор в группе, тем ничтожнее моменты, могущие обернуться сегрегацией, конфронтацией, революцией.
Разное «общественное устройство» лагерей Тропы, находящихся там групп – явление обычное, прошедшее «стадию эксперимента» уже в конце 60-х годов XX века. Если бы я не прожил жизнь на Тропе, то вполне согласился бы, что такой наивный дилетантский подход неприемлем, но лагеря и группы разнятся не только в пространстве, но и во времени. Одна и та же группа по мере самосовершенствования может проходить разные модели своего устройства, совершенствуясь, пробуя, играя. Довольно легко переходить из одной группы в другую, пробуя себя в разных ипостасях и разных моделях поведения. Игра как естественный способ для ребенка познавать мир и себя в нём, снимает напряжение в такой социальной деятельности, а уж серьезная неигра порождала бы страх ошибки вместо праздника социального творчества.
Игра не объявляется, не является чем-то отдельным, искусственным, ограниченным в жестких рамках. Она – естественная часть тропяной жизни и воспринимается как реальная жизнь.
Понятие «детская игра» скорее всего изобрели взрослые, чтобы подчеркнуть свою важность и серьезность. Поэтому они и делают много глупостей, которых можно избежать играючи.
Сталь Шмаков, Анатолий Мудрик, ау, мы прорастали впотьмах при первосвете ваших карманных фонариков, обозначавших путь и освещающих грабли на этом пути.
Как было бы славно, если бы страны и режимы не воевали, а играли в войнушку, правда? Может быть, именно в этой фразе я ближе всего к тому, что пытаюсь сказать в этих «Записках».
Пронзительной точности Бармалей в виде Ролана Быкова в его «Айболите-66» всегда сопровождает Тропу, дразнится и делает самые неожиданные по своей абсурдности заявления. Мы смеёмся и идем своим путём.
«– Я – гениальный» – поёт Бармалей, что правда.
«– Ах, что за страшный,
Ужасный я!»
Дело не в том, что гениальность, страх и ужас – игрушечные. Дело в том, что я могу их играть, как и всё другое, примерить их на себя, отречься смехом и продолжить свой путь.
«Пустите меня в окно, добрые люди,
А не то я выломаю дверь.»
«Как ты можешь обманывать маленьких?! – возмущается Айболит, защищая от Бармалея обезьянку Чичи.
«Я не могу ждать, пока она вырастет!» – парирует Бармалей.
Тропа неистощима на игры, но абсолютно серьезна, если и когда это надо. ПСР (поисково-спасательные работы), когда детям приходилось искать и вызволять из трудных ситуаций взрослых – не редкость на Тропе. Она могла бы гордиться этим, если бы не тропяное правило-наставление: «неизвестно что труднее – сделать доброе дело, или никогда не вспомнить о нём» (древнеиндийское).
Снова повторю – я не готов писать о Тропе, мне нужно было еще 2-3 года, чтобы сформировать внутри себя хотя бы очертания такого текста. Но судьба распорядилась иначе, и я кормлю вас сырыми полуфабрикатами вместо разумно приготовленного обеда.
Даже перечитать написанное мне не под силу – за эти два года глаза стали плохо видеть. А так бы хотелось перечитать, что-то переписать, что-то очень поправить.
;