Семен

               
                Миниатюра

                Я отсутствовал дома ровно год, так как ухаживал за старенькой матерью в другом городе. Не успел я войти, как дочь сообщила: «А у нас пополнение!» То, что она встретила мужчину, и они живут вместе, я уже знал из разговоров по телефону. «Кто же еще?» - голова невольно повернулась в сторону спальни. На ковре лежал серенький комочек. «Его Сэм зовут, - радостно сообщила внучка. - Он вислоухий шотландец. У него и паспорт есть. И ему только три недели». Я взял котенка на руки. Тот внимательно смотрел на меня, не издавая ни звука, несмотря на то, что я вертел его, оглядывая со всех сторон. По серой шерстке пробегали белые полосы, ушки действительно были маленькие и приспускались на голову. Еще я заметил, что при небольшом размере, у него были мощный лапки.  «И никакой ты не Сэм! - я опустил кота на пол. - Будешь обыкновенным Семеном». Разом вспомнилось, что у меня в детстве одно время было девять котов и кошек. Я подбирал всяких: малых, грязных и мокрых, и уже взрослых, и даже с дефектами как, например, жирного рыжего с отрубленным хвостом. Всех мне почему-то было жалко. До определенного времени родители терпели, пока рыжий кот не справил большую нужду в отцовы галоши. В то время эти галоши сослужили людям добрую службу. После этого случая вслед за рыжим, отец прогнал и остальных. А вот у дочери, когда она училась в начальных классах, было три особи кошачьей породы. У меня сложилось мнение, что смолоду котята  хороши, но взрослея, как и люди, причиняют проблемы и заботы, не говоря уже  о том, что их былые милые мордашки становятся уже не такими привлекательными. Сэм, то есть Семен, у внучки был первый, хотя она, как я считал, была уже взрослой: второй курс университета.
         Через полтора месяца Семен подрос, ходил уверенно по квартире, совал нос во все углы, углубления, ящики, шкафы. Даже открыв дверцу холодильника, я часто и не замечал, что Семен уже внутри и потом долго и безуспешно искал его, а потом садился и, восстанавливая цепочку событий, вынимал замерзшего Семена. Часто я находил его в самых неожиданных местах.
          Иногда, после бесконечных игр, Семен затихал и, неторопливо вышагивая по квартире, как- бы порыкивал, вернее недовольно урчал. И мне  представлялось, что это какой-то маленький уголок его души плачет по матери. По теплой и заботливой. Видно он при всей нашей семейной любви к нему, все же чувствовал потерю. В такие моменты он приходил ко мне - кроме меня днем никого в доме не было - запрыгивал на стол и давай топтаться  по клавишам клавиатуры ноутбука. Потом это надоедало и ему и мне, и он пробовал ноутбук на зуб. Впрочем, на зуб Семен пробовал все, включая мои руки, и уже в три месяца больно кусался и царапался, если я был инициатором игры. Поэтому я сделал вывод, что самому  к нему лезть не надо. Сам придет.
         Так и случалось, а скоро стало привычкой: как только я лягу и начну читать книгу, Семен бесшумно запрыгивал на диван, проползал где-то сбоку, а потом устраивался у меня на груди, И все это только для того, чтобы найти мочку моего левого уха и сосать; при этом он мурлыкал как трактор. Больше пятнадцати  минут я не выдерживал и ссаживал его на пол. Но Семен повторял свои действия снова, пока я не вставал с дивана.          Первое время я боялся, что он в порыве удовольствия прокусит мне ухо, но я  лишь изредка чувствовал его зубы, но боли не испытывал, вот только на шее иногда ощущал уколы когтей, так как Семен во время своего занятия все время надавливал поочередно передними лапами на шею, словно приминая что-то. Потом я понял, что таким инстинктивным движением он как бы выдавливает молоко из молочной железы матери.
          А Семен продолжал  мучить мочку моего левого уха и даже причмокивал от удовольствия. Я снова объяснял себе, что это инстинкт и никакого удовольствия кот не получает, но мне хотелось думать, что это его потребность в матери, в ее любви, потребность, наконец, в своей защите.  Продолжая слушать песню Семена, я подумал: «Сейчас он вспоминает свой недолгий маленький мирок, в котором прожил совсем мало, но в центре, которого была мать. И она была такая теплая, близкая, а ее молоко очень сладкое».
         И неважно, что у Семена отношение к матери только на уровне инстинктов, у нас, людей, тоже бесконечная любовь к матери, правда, осознанная. И, несмотря на то, что человеческий мирок с рождения по мере взросления превращается в огромный мир, любовь к матери объединяет  людей со всем живым, со всем прекрасным. Это чувство занимает и в душе и сердце каждого человека самое главное, самое надежное место. И ничем его оттуда не вытравить... Кто бы ни пытался!

                Виктор Попов