Не в насмешку, не в страданье, так… раскрасить чтоб уют,
Жизнь мою на холст набросил, как уверенный этюд,
Неизвестный мне художник, живописец-фантазер.
И живу я в плоском мире с тех, вот, самых давних пор…
Виден весь, как на ладони. Что внутри? Лишь жгут льняной:
Перекрученный, шершавый, колкий, словно терн степной.
Ничего не скрыть от взгляда, все увидит зритель мой:
Злую мысль и стыд горячий, тень сомнений за спиной.
Что прочту – обсудит громко, кину взгляд – спешит во след.
Оброню шальное слово – обвинит в десятке бед.
Мне бы в Средиземноморье, да к Калипсо во дворец!..
Оклевещет. Выжжет злое на углу холста: «Беглец».
Так в средидвороволужье словно в зеркало смотрюсь:
То ли жив еще покуда, то ли сам себе уж снюсь.
Но в душе холщевой где-то тайный замысел не спит,
Он щекотит и шуршится, он царапает, свербит! –
Знаю, знаю, где-то можно обнаружить третью ось.
Ох, рванул бы я из рамы, коль найти б ее свелось!
Но пока я на картине, будь нестрогим, зритель мой.
Посмотрел мои пороки, сделай выводы, уроки. Да ступай себе домой!
6/XII - 2017 г.