Софья
рассказ
моей второй матери
Софье Александровне Булатовой
посвящается
Вовка, ты опять пьяный?
До коих пор ты меня будешь мучать?
Господи, за что же кара такая свалилась?
И от бессилия перед настигшей бедой, села на стул и с тоской в выплаканных когда-то голубых глазах стала молча смотреть, как её сорокалетний сын с коровьей тупостью во взгляде пытался разуться. Оставив один ботинок в прихожей, споткнулся о порог и запутавшись в занавеске, рухнул на пол. Перетащив безжизненное тело на диван, укрыла его одеялом, села рядом и обхватив запорошённую метелью голову, задумалась... Маленькая слезинка выпала из глаз, прокатилась хрустальным шариком по глубокой бороздке на щеке и растворилась в уголке губ.
-Ох, жизнь юшка, что же ты наделала?
-Где оно прошло твое счастьюшко?
Может затерялось тропочкой в темном лесочке, иль разлетелось по свету, как птенчата из родительского гнездышка?
А может сверкнуло серебряной рыбкой на утренней зорьке… и спряталось в холодной, жизненной глубинушке?
А, было ли оно, счастье-то?
И десяти не исполнилось, как одела всех в шинели война окаянная, зашлась воем бабьим по городам и селам и похоронками черными на казенной бумаге. И остались сиротами пять девок - пять сестер. Ох, сколько ж горюшка хлебнули, про то один Бог да матушка земля, потом Облитая ведают.
А как пошел двенадцатый, тут и ферма дыхнула коровьим ревом. Сколько же их коровушек - поди сосчитай, и за каждой успеть, и подоить, и не обидеть невымытым выменем… А дома огород… - грядки в горизонт упираются…
И пролетело детство воробушком сереньким, взмахнуло крылышком и упало камушком за дальней осокой…
Вот и подружки заневестились…- замуж выходить стали. Но не везет Софье - не красавица.
Мужикам подавай лицом как луна круглая, да чтоб плотная, как каблук на ботинке.
Так и засиделась в девках.
Но засветилось всё же счастье разноцветным перышком: встретился хороший человек -родился сынишка!
И не было счастливей бабы в деревне, чем наша Софья!
А беда она рядом, так и поджидает за углом со злыми, колючими глазами.
Поехал Николай на станцию родственников встречать, да припозднился немного…
А паровоз уж гудит, надрывается… и надо бы переждать... – ан, нет: споткнулся об рельсу и... остались ноги под вагоном…- до утра не дожил. Так и положили ноги в гроб, рядом с телом...И осталась Софья с сынишкой малым, и матерью престарелой. Продали дом, корову и уехали в Богородск.
Подыскали домишко…Да, какой там домишко, вправду сказать: за угол пьяный заденешь - упадёт.
Устроилась на фабрику.
Так и шила всю жизнь брезент неприподъёмный, да пыль, увешанную нитками, глотала. А когда ее фотку в местной газете напечатали и, пускай, отчество перепутали, так вся родня не могла нарадоваться ею! И хранится газета пожелтевшим осенним листком в семейном альбоме.
А время летит…
Тут и сын из армии с соколиной грудью в значках. Женила… внучок народился...И жить бы ей бабушкой заботливой, опять беда: водка, гнилью пропахшая, сына с ума сводит.
Сколько ж ты судеб сломала, злыдня паскудная?
Поиграет, повеселится и…. бросит человека в похмельном аду.
Будь, ты, проклята ведьма развращённая!
Так и остались сын с матерью.
А тут… недавно посватался к Софье добрый, самостоятельный вдовец:
-Выходи, Соня, за меня. Мы уж старики с тобой…,надоело, чай, тараканов считать, да и знаем друг - дружку не мало.
И опустив на стол свои натруженные руки, она тихонько промолвила:
«Прости, Виктор,….Сын у меня….Пропадёт он….»