Сёлито аккурат было, чи не было, мямлить не буду.
Яково ящще летось вранни почапали Авхим, Аниска, Ахрем, Липка да
Миллян в лес, в грибы-ягоды. Зашли в знакомый с рання, с детства, лес.
В коптор вси набрали ягруса, самародины, поречки. А день еще только начинаецца. Аниска да Липка тьвяты набрали, венки сабе и парням навили. Идут красивые, довольные. Аниска така толстящая, а Липка похуже, но тоже гарная. Шлях по местам пригожим вьется. А Авхим с Ахремом, абаи, еще и пичуриц надыбали. Настроение у всех отличное.
Бачут - в кушерях ровок. Глыбоко так вада журчит.
Порешили передохнуть, пекло переждать, а там и в двору итти. Стали спускаться, а Липка обшахнулась, возьми, да на бадюльку наступи. Ажно ляснулась, лапсердак замуздыкала. Аккурат пятку занозила. Еле дыбает. Миллян, жох бядовый, не дал ей в бузан забить, схапил яё, поднял и понес.Все регочут. Однова Липка мямлит: "Не чапай! Не чапай! Годя!" А ён не пущает, вздыхаецца. Спустились в ровок, сели смашно поснедали тормозок да глызки, засилили ваду из ровка, трохи потрёкали и пошли в двору.
Знетики хмарно стало. Заспешили они, заторопились в дому вечерять.
Нойды, войде во, иде чемерыжник да чехмара, бачут, колдыбает гидкий, задрипанный, кривой, весь загвазданный харза. Валосся поклычьями висят. Бельма однова нема. На ногах кривых чаботы грязныи. В руках цапок держит. Видать, шукает чего, схову ныкает.
Побачил их, заметусился малохольный. Да, они ж бядовые вси. Покуль он метусился, давай скриготать: "Братцы, рятуйте!!!"
Ён, бедный, совсем пОтом изошел. Побег ён от них в кушери. Они за ним, хочут догнать. Бегут и регочут.
Тут ён почал их глумить, да гопать.
"Ой, тишеньте! Годя, годя! - Аниска кричит. - Трохи тутотьки погодьте!Этый шмурак верядует, а мы ведемся за ним!"
Села на пенек, охляла.
"Я уж всю аппинку испоиздирала. И откуль ён, безтоволосый, взявся на мою галаву?"
А ён из чемерыжника гукает:
- Отсель.
Из чехмары кажет:
- Не, оттуль.
От ёлки скригочет:
- Войде во.
Нахилился к Аниске:
- А ты подыйди, тады табе покажу. Клопат молодики отстанут.
"Отхились,отыйдись от мяне", - просит Аниска, чуть не плачет.
А ён цывкает, от какалуши манит: "Аднавой табе покажу. Потачку только попроси".
А сам на ветке колыхается.
Парни на него кинулись залименить, а ён ёкнулся, да исчез совсем. Програкали его.
Почали шукать стежку. Никали-никали. В лесу хмарно. Не видать ни зги. У девок виски дыбором. Гамонить перестали.
Глядят, пуня пустая. Авхим кажет: "Пошли в пуню. Всё покойней. А вранни продолжим никать". Так и порешили. Почали шморгать – штырхать фортку. Не открываецца.
Залез Ахрем на царик. Сиганул вовнутрь, изнутра чепок сдернул. Вси зашли. Тёмно. Страшно, аж жуть берет.
Ночь на рогожке якой-то на мосту, да на шиголье упокат вси промаялись. Ждали, кады ж ночь минется. Встали врання с трудом.
А новый день все не начинаецца. Птушки не спивают. Слупы не гопают. Дятлы не дюбают.
Хмары по небу шлындают. Вот-вот ливень хлынет.
Ну, да стёжку шукать надо.
Вышли из пуни смурные, отряшные. Плятухи свои еле тянут.
Бачут, а шлях-то рядом.
Тут и истории гамбец.
Для жителя любого другого региона Великой России, кроме юго-западных областей, этот набор русских слов прозвучит полной абракадаброй.
Абракадабра это и есть. В смысле изложенного смысла. Но с точки зрения использованных слов - это наш с Вами, читатель, родной язык. Только мы, начитавшись классиков русской литературы и журналистики, забыли смыслы слов и их исконное звучание.
Язык этот брянский и для меня был нов и неожидан, когда я впервые услышала, будучи студенткой на уборке картофеля, от квартирной хозяйки: "Зачини фортку, да сядай снидать. И шо не есишь, чи гребаешь?" Я была в шоке. Хорошо, однокурсницы перевели, что мне не надо форточку в окне чинить, а только калитку закрыть и садиться есть, и не брезговать.
Для нас, забывших корни нашей речи, я решила сделать Перевод с русского брянского на русский почти литературный:
Этим летом это было, или не было. не скажу точно
Ранним летним утром Яким, Анисья, Ефрем, Олимпиада и Емельян
пошли в лес, по грибы-ягоды. Зашли в знакомый с детства лес.
Собрали полные корзины крыжовника и смородины. А день еще только начинается. Анисья и Олимпиада цветы собрали, венки себе и парням свили. Идут красивые, довольные. Дорога по местам красивым вьется. А Яким с Ефремом еще и шампиньонов собрали. Настроение у всех отличное.
Смотрят - в кустах овражек. Глубоко так вода журчит.
Решили передохнуть, жару переждать, а там и домой идти. Стали спускаться, а Олимпиада споткнулась, на сук наступила. Упала, куртку запачкала. Пятку занозила. Еле идет. Емельян, парень веселый и сильный, не дал ей расплакаться, обнял её, поднял и понес.Все смеются. Одна Липка причитает: "Не трогай меня! Перестань!" А он не пускает, тяжело ему, а он несет ее. Спустились в овражек, сели, поели, попили, немножко поговорили и пошли домой.
Вдруг пасмурно стало. Заспешили они, заторопились домой.
Вдруг смотрят по кустарнику и зарослям крапивы пробирается очень неприятный, грязный, одноглазый человечек. Волосы растрепаны. На ногах кривых сапоги грязные. В руках палку держит. Что-то ищет.
Увидел их, заметался, как сумасшедший. А, они озорные все. Пока он метался, давай кричать: "Братцы, спасайте!!!"
Он, бедолага, побежал от них в заросли кустарника. Они за ним, хотят догнать. Бегут и смеются.
Тут он начал издеваться над ними, кривляться и прыгать.
"Ой, тише! Подождите! - Анисья кричит. - Чуть подождите!Этот дурак издевается, а мы гонимся за ним!"
Села на пенек, устала.
"Я уж всю косынку порвала. И откуда он, простоволосый, взялся на мою голову?"
А он из зарослей кричит:
- Отсюда.
Из крапивы говорит:
- Нет, оттуда.
От ёлки кричит:
- Вот где.
Наклонился к Анисье:
- А ты подойди, тогда тебе покажу. Пусть парни отстанут.
"Отстань,отойди от меня", - просит Анисья, чуть не плачет.
А он глазом моргает, от черемухи манит: "Одной тебе покажу. Только попроси".
А сам на ветке качается.
Парни на него кинулись побить его, а он упал, и исчез совсем. Не нашли его.
Начали искать тропу. Искали-искали. В лесу темно. Не видать ни зги. Девушки перепугались совсем. Шутить перестали. Парни тоже напуганы, бродить устали.
Глядят, сарай пустой. Яким говорит: "Пошли в сарай. Всё спокойней. А утром продолжим искать дорогу". Так и решили. Начали толкать – дергать калитку. Не открывается.
Залез Ефрем на крышу. Прыгнул внутрь, изнутри крючок сдернул. Все зашли. Темно. Страшно, жутко.
Ночь на подстилке какой-то на полу, на опилках промаялись. Ждали, когда же ночь закончится. Встали спозаранку с трудом.
А новый день все не начинается. Птицы не поют. Воробьи не прыгают. Дятлы не стучат.
Тучи по небу низко ходят. Вот-вот ливень хлынет.
Ну, да дорогу искать им надо.
Вышли из сарая хмурые, грязные. Корзины свои еле тащат.
Смотрят, а дорога-то рядом.
Тут и истории конец.
Хоть и живу я в Брянске уже тысячу лет, но не сделала бы перевода этой граборовской байки без профессора БФУ им. Канта Алексея Захаровича Дмитровского и его книг, без собрания брянских говоров, ежегодно изучавшихся учеными и студентами филфака Брянского педагогического института им. Петровского.