По закоулкам расползался холод,
фасады арками космически чернели.
На крышах будто цапли цепенели
настороже антенны в лунном солоде.
Щитом у берега пронзали небо ели,
над ними облака казались сколами.
Кострище, угасая, пахло смолами.
Закат цветастого отрепья акварели
простёр над приутихшим захолустьем,
дабы нырнуло в сон оно провальный –
навеки прочь от безысходной грусти,
от повторений замкнуто овальных,
где острых нет углов и где печально
по кругу Стикс течёт, лишенный устья.