1.
Приехали мы в Лондон поутру.
Отец меня представил музыкантам
Различным, среди них, я помню,
Был Иоганн Христиан, последний сын
Великого Иоганна Себастьяна.
Представь, Констанца, он со мной шутил,
Через платок играть мне предлагая,
Положенный на клавиши, и сам
Играл на скрипке, клавесине, флейте.
Четыре или пять часов
Мои концерты продолжались; долго
Пред публикой на сцене я стоял
Худой и бледный; был костюм велик,
Парик завит, напудрен – как мука;
Движеньям в такт с него слетала пудра.
Похож я был на куклу, чей завод
Не прекращается никак – и «Браво!»
Кричала публика. Как дети друг у друга
Игрушку вырывают – так рвала
Она из скрипки детской звук за звуком.
2.
Потом – Париж. И то же всё; потом
Домой обратно; снова Зальцбург; пьески,
Дом, бедный садик у крыльца; затем –
Смычок придворный, снова сочиненья.
В Италию меня отец повёз.
Венеция, Флоренция; Миланской
Там оперы меня коснулся дух,
Как матушкин платок касался
Горячих глаз, чтоб отереть мне слёзы.
Творения великих мастеров
Меня тогда приятно удивили:
Сикстинский свод, массивные фигуры,
Взнесённые самим Буонарроти,
Парили в воздухе – и хор звучал
Молитвенно – то низко, то высоко…
Представь, Констанца: небо над тобой,
А в небе – люди; множество народу...
3.
Однажды, рано утром вышел я
Из конуры своей (под самой крышей
Тогда я жил). Вдруг, слышу кто-то
Насвистывает весело мотив
Из Митридата, оглянулся я –
Торговец раками с корзиной полной
Мне подмигнул – и скрылся за углом
Приятно стало мне, что иностранец
к тому же лавочник простой, так бойко
Насвистывает оперу мою.
Нередко и теперь я вспоминаю
Под шляпой загорелое лицо
Его и полную корзину с горкой
Злых глаз и шевелящихся клешней.
Вот слава! Есть сегодня: «браво»
Тебе кричат и носят на руках,
И жизнь полна надеждой, как корзина
Живым товаром… А назавтра в ней
Нет ничего – что продано, что так
Пришлось раздать, чтоб не пропало даром...