На вечерние рейсы до Бога уже нет мест.
Не пускают на борт, если даже совсем без клади.
Это значит, тащить нам вдвоём наш терновый крест:
с ним любить «вопреки», а молчать, как известно, «ради».
Перебрал, словно ветхие чётки, промозглый декабрь ночи.
Полосуют пространство в оконном проёме снега-дожди.
Отчего же пути твои так туманны, Отче?!.
Вот, не надо сейчас о насущном. «Молись и жди».
И пока, что есть сил, стяжаю свои добродетели
{дополнительных рейсов не ставят, даже чартерных аэропланов};
кто-то свыше упрямо не хочет прослыть молчаливым свидетелем
глупых наших надежд и несбыточных, в общем-то, планов.
12.12.2017