Истончилась душа,
словно марля,
и рвется,
где тонко.
Сквозь прорехи
в нее заползают с небес облака,
Прорастает трава,
залетает улыбка ребенка –
Белокосой девчоночки,
что не родится пока.
Истончилась душа –
сквозь неё проливаются слёзы,
Прорывается ветер,
и, тая, летит снегопад,
И спасительный контур
родной белоствольной березы
Наклоняясь над нею,
листву окунает в закат.
Истончилась...
От зла,
от больного,
недоброго слова,
От своей слепоты,
от нелепых и горьких обид,
Что любовь убивают.
И снова,
и снова,
и снова
Рвется в клочья она –
и болит,
и болит,
и болит:
От тайфунов, цунами и взрывов,
от стонов и криков,
От беды и от мук,
вразумляющих нас,
дураков...
Но наука не впрок.
Под сочащейся раной открытой
Сокращается время,
а было – во веки веков.
И не видно просвета
за дымной удушливой гарью.
В трупных пятнах Земля.
Вот и рвется душа с высоты...
Я её применю,
как обычно используют марлю –
На бинты для войны,
на бинты для любви –
на бинты...