На доме старом было много трещин,
как на любой состарившейся вещи.
И смысл трещин был как у морщин
на лицах старых женщин и мужчин.
Дом старый подпирали пять колонн,
над ними - обессиленная крыша.
Когда из храма доносился звон,
приободрялась, звон из храма слыша.
Из украшений – с лета птичьи гнёзда
А нынче - снег, подобно седине.
Ещё - когда над крышей было звёздно,
и плакали сосульки по весне…
Между колоннами в широких промежутках
смотрели гордо стрельчатые окна.
Бывает, вспоминали, было жутко
жаль тех, кто был из дома прогнан.
Таких немало было – окна помнят,
как подъезжал с конвоем чёрный ворон
в ночи, и плач по близким стены комнат
хранили долго сверх неброского узора.
И в этих комнатах, что позади окон,
на репродукциях, что стоили пятак,
смотрели Боги мудро, как с икон,
Ахматова, Есенин, Пастернак…