Всё чадит на столе керосинка
И скрипит за окошком мороз.
На стекле застывают снежинки,
Подоконник сугробом оброс.
Как из детства, иду я к окошку,
На коленках на стуле стою.
Вот стекло отогрею ладошкой,
Осторожно взгляну в темноту.
Заливает таинственным светом
Этот мир, как большой уголёк,
Он покрытый не снегом, а пеплом,
На хрящах постаревших дорог.
На луну воет волк обречённо,
Пусто в брюхе, растерзанный бок.
Он вчера загрызал обречённых,
А теперь вот и сам занемог.
Там и ворон сверкает очами,
С высоты изучает свой пир.
Разорвёт всё стальными крючками,
Треснет шкура как спелый инжир.
Не квадрат вижу я на картине,
Что тревожит, пугает, страшит.
Мир неведомый как в паутине,
В черных красках повис и забыт.
Отвернётся угрюмый прохожий,
Ведь ему ворчуну невдомёк,
Как в заснеженном чёрном окошке,
Всё горит и горит огонёк.