Далеко-далёко — время первой стражи,
Затихает город подо мной.
Темнокрылый вечер на море приляжет
И уснет, баюканный волной.
Даже звезды ближе с высоты Собора!
Завернемся в призрачную ткань.
Небеса внимают нашим разговорам
И столетий исчезает грань.
Город тьмы не любит, спит себе с огнями,
И суда стремятся к маяку.
Мы с Юстинианом посидим друзьями,
Изопьем из термоса чайку.
Расскажу о компах, роботах смышленых,
Покажу на фото свой район...
Он сидит и так изрядно пораженный,
Увидав недорогой смартфон!
Помяну и предков, варваров тогдашних,
Все падет, но только не они.
Станет Византией Русь, и веру нашу
До конца живою сохранит.
Но печалюсь: скоро истекают сроки,
И осушен термос мой до дна.
Я спрошу:
«Зачем ты был таким жестоким?
Ведь мораль для каждого одна».
Он ответит просто:
«В том мое мытарство.
Ты не знаешь, что такое власть.
Это крест, и крест по весу с государство.
Я под ним старался не упасть».