Стояла долго летняя жара,
И сохло всё, что только сохнуть может,
И бегала под солнцем детвора,
Как племя африканцев темнокожих.
Желтела придорожная трава,
Присыпанная пеплом тёплой пыли.
Как неземной прохлады острова,
Над миром облака куда-то плыли.
Стояли полусонные в реке
От зноя изнемогшие коровы.
И призрачным виденьем вдалеке
Мерещились тенистые дубровы.
Но над природой властвовала сушь –
Иссохшая от жадности старуха…
И нужен деревам прохладный душ –
И вдалеке вдруг громыхнуло глухо.
И встрепенулись тихие листы,
Речная гладь покрылась лёгкой рябью,
И ожили прибрежные кусты,
И ветер вдруг дохнул прохладной зябью,
И собирались в стаи облака,
И тяжелели, как тела воловьи,
И потемнела синяя река,
И грозно царь небес нахмурил брови.
Вот зашумел порывисто весь лес,
Вершинами качая величаво.
Вот крупный дождь, как беспокойный бес,
Запрыгал по дорогам и полянам.
Грохочет гром, и молнии блестят,
И гибкая трава к земле клонится,
И люди запоздалые спешат
Куда-нибудь скорей от бури скрыться.
Но я вошёл в поток небесных вод…
И вспыхнул яркий свет над перелеском –
То молний нож разрезал небосвод!
И небо вдруг разверзлось с диким треском!
И я стоял, как громом поражён.
Я потрясён великою стихией.
И видел в небесах священный трон
Того, кто влагой напоил Россию.
И умывалась светлою водой
Моя родная, милая сторонка,
И засияла новой чистотой,
И засмеялась светлым смехом звонким.
Вот дождь прошёл, и солнце светит вновь,
И позабыли все о прошлой суши,
И греет людям вечная любовь
До очищенья вымытые души.