Мой дед по материнской линии Ёлшин Михаил Григорьевич, уроженец посёлка Добринка, Новохопёрского района, Воронежской губернии, имел троих детей - погодков. Старший сын Георгий 1908 г. р., дочь Евдокия 1911 г. р. (моя мать) и младший сын Василий 1912 г р. Семья, как и все крестьянские семьи того времени, жила очень бедно, ютилась в маленькой землянке. С небольшим земельным наделом кое-как справлялись. Лошади в хозяйстве не было и приходилось пахать на корове, а бороновать, сеять, косить и молотить- вручную. Полученного урожая на год не хватало, поэтому жили впроголодь, оставляя немного семян ржи для посева весной.
Революция практически не изменила тяжёлого положения семьи, да и дед Михаил стал часто болеть, и от земли пришлось отказаться. Чтобы не умереть с голоду, бабушка Полина со своими детьми пошла батрачить к местным богачам. Дед Михаил, хотя и был болен, нанялся пасти коров в соседний посёлок за пропитание. Иногда он приносил домой немного чёрного хлеба и картошки в «мундирах». Такие приношения были праздником для семьи, но, к сожалению, это случалось очень редко. Когда закончился НЭП, в стране начался голод. Старший Георгий пошёл к отцу в подпаски и один паёк теперь делили на двоих. Бабушка Полина, с Евдокией и Василием, пухли от голода. Иногда детям удавалось добыть еды довольно странным образом: недалеко жил зажиточный крестьянин, у которого была маслобойка и ветряная мельница. Каждый вечер хозяйка дома выносила большой горшок варёной картошки, политой подсолнечным маслом, и всю эту вкуснятину вываливала своим собакам. В этот момент Евдокия и Василий прятались за плетнём, как только хозяйка уходила в дом, они отгоняли собак, забирали всю картошку и убегали домой. Там, поделив на троих,
с удовольствием всё быстро поедали.
В1927-м году началась коллективизация крестьян. Бедным терять было нечего и они сразу же вступили в колхоз, в том числе и дед Михаил отвёл свою корову-кормилицу на общий двор. Георгий в колхозе стал работать кузнецом, Евдокия – дояркой, Василий, как самый грамотный (он сумел окончить четыре класса, в то время как старшие посещали лишь Ликбез) и самый смекалистый, был назначен бригадиром. А было ему всего 16 лет. Через несколько лет умирает дед Миша, а следом и бабушка Поля.
В 1933-м году, Евдокия выходит замуж за молодого кудрявого тракториста Паринова Тимофея Андреевича. Это были уже мои родители. К этому времени Георгий и Василий тоже имели свои семьи. Через год молодая семья по зову партии и правительства решила ехать на освоение Дальнего Востока. Не отстали от моих родителей и оба дяди.
В дальнюю дорогу переселенцам разрешалось взять всё, даже коров. К пассажирскому поезду были подцеплены теплушки, в которых коровы ехали на другой конец страны вместе со своими хозяевами. На всём протяжении пути на длительных стоянках коров доили, кормили, чистили, выгоняли из теплушек на прогулку, а потом снова загоняли в вагоны. Излишки молока продавали тут же на перронах вокзалов. Больше месяца длилось это путешествие, но в конце-концов эшелон прибыл в Благовещенск, откуда грузовиками их доставили в село Кузьма-Демьяновка Тамбовского района, Амурской области. Все затраты по переселению взяло на себя государство.
Село оказалось достаточно большим, с крепкими домами и сараями, крытыми железом. Но жителей в селе было очень мало. Дома пустовали, постепенно приходя в запущение. До коллективизации здесь жили потомственные казаки, осевшие в этих краях ещё со времён Ермака. А казаки России во все времена умели хорошо трудиться и обустраивать свой быт. Поэтому идти в колхоз они отказались, следовательно, были раскулачены. Многие семьи расстреляли сразу по приговору «тройки», а остальных сослали в лагеря, где они бесследно исчезали.Оставшиеся в селе бедные крестьяне не смогли использовать как следует земли и богатство репрессированных. Постепенно всё было растащено, поля заброшены, скот пал. Село пришло в упадок. Вот и пришлось правительству срочно переселять молодые крестьянские семьи из центра России на Дальний Восток.
Моим родителям достался дом на краю села. В нём было всего две комнаты, Стены и потолки мылись водой, смешанной с печной золой. Возле дома был неплохой сарай, огород 70 соток, небольшой сад, где росли уссурийские яблони и черёмуха. За огородом был луг с заболоченным озерком, где летом гнездились цапли. В последствии это место станет любимым для местной детворы, которая все жаркие дни короткого сибирского лета проводила там. А молодые семьи начала приводить в порядок всё, что ей досталось, обзаводиться птицей и скотом.
Отец сразу пошёл работать в колхоз трактористом, мать- дояркой, дядя Георгий (Гоша) снова стал кузнецом, а дядя Вася - бригадиром.
В 1935 году у моих родителей родился первый сын Виталий, в 1937-сын Анатолий. Но, к сожалению, он прожил не долго: ещё в роддоме малыш простудился (не доглядели няни). В 1939 году родилась дочь Евгения, а в 1940 - Валентина.
Жизнь в селе постепенно налаживалась. Молодые семьи обзаводились хозяйством, рожали детей, отправляли их в школу. Да и колхоз становился на ноги: стали поступать тракторы, сельхозинвентарь. Все мечтали о счастливой жизни. Но 22 июня 1941 года все надежды рухнули. Началась война.
Мужчины уходили в армию. В селе оставались женщины, дети да старики.
Ёлшину Василию Михайловичу (к этому времени он уже был председателем колхоза) дали «бронь», так как в то суровое время заменить его было не кем, а правительство требовало от колхозов брать повышенные обязательства по производству и сдачи фронту хлеба, мяса, молока, кожи, мёда, льна. Всю эту продукцию производили колхозы Сибири и Дальнего Востока. Не выполнить этот приказ в военное время, означало стать «врагом народа», а это - расстрел. Все тяготы тяжёлого крестьянского труда теперь легли на плечи женщин, стариков и детей.
Отец и дядя Жора попали служить на границу с Японией, где была сосредоточена Квантунская армия противника. В конце 1941-го года их дивизию перебросили на Курскую дугу, но перед этим отцу дали увольнительную на несколько часов, чтобы проститься с семьёй. Эта встреча моих родителей была последней.
В звании старшего сержанта отец командовал взводом полковой разведки. 10-го Августа 1942-го года на окраинах Курска взвод отца попал под перекрёстный пулемётный огонь противника. В том бою уцелел только один боец. Весь израненный, после госпиталя, он вернулся домой, разыскал мою мать и рассказал ей о героической гибели её мужа. 16-го сентября у моей матери родился четвёртый ребёнок. Это был уже я, Василий. Невозможно описать сердечную боль и страдания моей матери, когда, находясь в роддоме с только что родившимся четвёртым ребёнком на руках, ей сообщили о гибели мужа. Перед гибелью отец знал из письма жены, что у них будет ещё один ребёнок, а вот кто именно, он уже не узнает никогда. Мать несколько суток металась в истерике, забыв на время о себе, о детях. Ей не хотелось жить. Но врачи помогли ей взять себя в руки, и она решила, что будет жить ради детей.
После декретного отпуска мать отвела нас в ясли, а сама пошла работать на сорт-участок, где выращивали высокоурожайные сорта зерновых и технических
культур. Тяжёлая работа в поле, забота о хозяйстве (было две коровы), воспитание детей - всё это занимало уйму времени и сил. Но она терпела, никому не жаловалась. Да и кому пожалуешься, когда рядом были такие же вдовы, как и она. Вот только мокрая подушка от слёз говорила о том, как же было ей тяжело.
А ей в то время было всего 31 год.
Вскоре старший брат Виталий пошёл в школу, стал понемногу помогать матери по хозяйству, присматривать за малышами. После третьего класса он летом работал на сенокосе в поле, где сгребал сено конными граблями. Зимой в доме было очень холодно: стены и потолки покрывались инеем, и мать соскабливала его кочергой. Русскую печь топили сырой соломой, которую выкапывали из под снега в поле. Дрова можно было добыть только в тайге, но до неё от села было 60 км. и доставить их оттуда в военное время практически было невозможно, а морозы доходили до 50-ти градусов. Да ещё можно было нарваться на стаю голодных волков.
Дядя Жора погиб в начале 1943-го года под Сталинградом. Дядя Никита и дядя
Дмитрий (братья моего отца) прошли всю войну и домой вернулись все в ранах и орденах, и прожили на свете достаточно долго. У них тоже были свои семьи со своими личными историями. Скажу только, что сына дяди Никиты Василия (ему было всего 16-ть лет)вместе с пятью подростками, немцы повесили на площади в Елань-Колено на глазах родителей и односельчан за то, что они оказали вооружённое сопротивление местным полицаям.
В Мае 1945-го закончилась война с Германией. Из ушедших на фронт мужчин
в село почти никто не вернулся, Так что на полях колхоза по-прежнему трудились старики, женщины и подрастающие их дети.
В августе 1945-го года началась война с империалистической Японией. По вечерам, сидя на завалинке дома, мы видели багровое небо на востоке, сполохи прожекторов, слышали рёв самолётов и отдалённые разрывы тяжёлых бомб и
снарядов. В сентябре Япония капитулировала. В стране началась мирная жизнь.
Через два года Ёлшина Василия Михайловича перевели на работу в Токайский район Воронежской области. В селе Копыл он возглавил Буравцовскую МТС, став её директором. В начале 1948-го года он настоял на том, чтобы наша семья тоже переехала к нему, и обещал помогать во всём. Мать взяла расчет. Распродав
всю живность, какую - никакую мебель, собрала в узлы все свои не хитрые пожитки, упаковала в сундучок швейную машинку(довоенный подарок мужа), одела потеплее детей (был ещё Февраль), сдала ключи от дома завхозу и отправилась на вокзал. И снова предстояла ей дальняя дорога, но теперь уже в обратном направлении, только без мужа, без коровы и с кучей малолетних детей.
В Марте прибыли на станцию Анна, где нас встретил Василий Михайлович на двух пароконных санях с извозчиками. От Анны до Копыла ехали 12-ть часов.
Нас всех закутали в тулупы, но иногда заставляли пробежать за санями, чтобы не затекли ноги и немного согреться.
Семья Ёлшиных (отец, мать и четверо детей) жила в небольшом кирпичном пятистенке, крытом соломой. Теперь в нём оказалось одиннадцать человек. Понятно, что Полина Ивановна (жена Василия Михайловича) с первого дня невзлюбила такую ораву родственников мужа, всячески обижала нас и нашу маму. Она сама не работала, а мама сразу же пошла работать уборщицей в МТС. Свою небольшую зарплату и крохотную пенсию на детей она отдавала хозяйке дома. Василий Михайлович, разумеется, ничего об этом не знал, ведь мама ему никогда не жаловалась, а он редко бывал дома.
Прожив полгода, мы переселились в пустующую избушку, за которую хозяин
никакой платы с нас не брал. Теперь у нас был, хотя и маленький, но зато свой угол, где мы чувствовали себя свободными, да и своей зарплатой мама стала распоряжаться сама. Однако, одной свободой сыт не будешь, а нам всем очень хотелось есть. Мать, работая в МТС, относилась к категории государственных служащих,которым полагалось иметь огород 15-ть соток, в то время как колхозники имели 50 соток. К тому же послевоенные налоги обдирали нашу семью до нитки: надо было сдавать государству молоко, хотя коровы у нас ещё не было и приходилось покупать топлёное масло и сдавать вместо молока. Домашнюю птицу тоже не успели завести, поэтому для сдачи приходилось покупать и яйца. На всю свою зарплату мать могла купить пуд муки, но это по указанным выше причинам было невозможно. Государство, правда, платила какую-то мизерную пенсию на четверых детей за погибшего отца, но она была настолько мала, что на неё можно было купить лишь килограмм соли. Теперь и мы, дети, стали голодать, как когда-то голодали наши родители. Всё опять повторилось.
Первый год жизни на новом месте у нас не было даже картошки, ведь огород ещё не сажали, и к следующей весне её надо было покупать, но только для посадки, а сами продолжали голодать. Иногда добрые соседи приносили немного картошки, и мать аккуратно её чистила, варила, а потом делила на каждого члена семьи, себе же брала самую маленькую картофелину. Мы это замечали, но помалкивали - голод брал своё. Очистки мать мыла, сушила, толкла в самодельной ступке, а потом добавляла горсть ржаных отрубей и пекла рваники. Какими они тогда были вкусными! Правда, после еды сильно болели животы, но зато пропадало на время чувство голода.
На следующую осень со своего огорода мы накопали 30-ть ведер картошки. Вот была радость! К тому же мать скопила немного денег и купила обыкновенную пуховую козу с козлятами. Когда козлята подросли, мать отняла их от козы и стала надаивать кружку молока, которое добавляла в кипяток. Этот напиток был у нас вместо чая, к которому добавлялся ещё кусочек ржаного сухаря, да ещё пережаренная свекла вместо конфет. Просто объедение!Старший брат и сёстры учились в Копыльской семилетней школе, мать на работе, а я оставался дома один голодный,на остывающей печке.Осенью, когда заканчивалась уборка зерновых, сёстры ходили на убранное поле собирать колоски. Дома их руками разминали, и полученное зерно толкли в ступе, а затем из крупы мать варила кашу. Но однажды они пришли все в слезах. Оказывается, их поймал объездчик, отобрал колоски вместе с сумками, да ещё кнутом отхлестал. После этого мать запретила туда ходить.
В 1950-ом году брат Виталий с отличием закончил семилетку и поступил учиться в Борисоглебский техникум лесного хозяйства, а я пошёл в первый класс. Мата, собирая меня в школу, перешивала по моему росту всю одежду, которая оставалась от старших, ведь купить новую было неначто. Вот и пришлось мне идти в первый класс в обносках и с сумкой от противогаза. Но с этим ещё можно было мириться, а вот с голодом… Со мной за партой учился мальчик Витя, отец которого вернулся с войны живым и работал в колхозе комбайнёром, а его дед - мельником на ветряной мельнице. И вот этот Витя(мы были друзьями) на большой перемене доставал из сумки ломоть белого ситного хлеба и без особого аппетита, не спеша, съедал небольшой кусочек, а оставшуюся часть снова клал в сумку. Я иногда просил у него немного, и он никогда мне не отказывал. Но чаще всего, чтобы не просить, я убегал в раздевалку и, зарывшись лицом в одежду, скулил там всю перемену. Мать, чтобы хоть как-то прокормить свою семью, пошла работать ещё ночным сторожем. Мы её реже стали видеть, но, тем не менее, она всё же находила время проверить выполнение нашего домашнего задания и не дай Бог его не выполнить. Наказывала строго. Но это случалось довольно редко, ведь мы все учились очень хорошо и в школе нас ставили всем в пример.
В 1956-ом году сестра Евгения тоже окончила с Похвальной Грамотой семилетку и поступила учиться в Бутурлиновский техникум Советской торговли.Виталий к этому времени уже окончил техникум и по распределению уехал на работу в Омск. Но скоро его призвали в Армию и, не заезжая домой, он уехал служить в город Лида Белорусской ССР.
Тяжёлое положение семьи не улучшалось, скорее наоборот: Евгении надо было время от времени хоть как-то менять «гардероб». Мать подгоняла по фигуре свои платья, кофты, джемперы (они у неё сохранились ещё с довоенных времён).Швейная машинка была самой дорогой вещью в семье. Её отец купил перед самой войной в подарок жене и своим дочерям. Поэтому мать не смогла с ней расстаться даже в голодные годы. Она и сейчас находится в семье в рабочем состоянии. Иногда мать собирала Евгении небольшую посылку: сухари, "сдобные пышки", немного карамелек, кусочки жареной свеклы и тыквенные семечки. Наш ветхий домишка постепенно разваливался и надо было с ним что-то делать.
В 1958-ом году Виталий вернулся из Армии домой и стал работать шофёром в
МТС, а сестра Валентина окончила 10-ть классов, пошла работать в колхоз дояркой. Евгения, окончив техникум, по распределению, уехала работать в ГДР.
В Берлине она зарегистрировала свой брак с сержантом Советской Армии. После его демобилизации, уехала в Таганрог, на родину мужа. У них двое детей и четверо внучат.
А мы начали строить новый дом, но средств на строительство не было, пришлось штамповать саман. Для изготовления самана нужна глина, солома, вода, лошади и люди. За всё это надо было платить: в МТС за машину, в колхоз за солому и лошадей. Глину для кладки самана мы с сестрой Валентиной месили ногами в небольших углублениях, накладывали в вёдра и подавали вместе с саманами мастеру. Новый дом покрыли соломой. В нём было две небольшие комнаты и сени.
Через год МТС расформировали. Мать перешла работать в колхоз свекловичницей, Виталий продолжал работать шофёром, но уже тоже в колхозе. Наконец-то нашей семье дали огород 50 соток!
В 1959-ом Виталий женился и через два года уехал работать в Терновский лесхоз техником-таксатором, и сразу же поступил учиться в Воронежский ЛТИ на заочное отделение.
В 1960-ом году я получил Аттестат об окончании Копыльской средней школы и пошёл работать механизатором в колхоз им. Куйбышева. Валентина в 1962-ом году вышла замуж и проживала с мужем в нашей саманке до 1966-го года. В этом году они построили свой дом, а наша мама ушла на заслуженный отдых. Я же всю свою комсомольскую энергию отдавал работе на технике, футболу, лыжам и стихам, которые сочинял, сидя за рычагами трактора, или штурвалом комбайна.
В школе нас воспитывали в духе патриотизма, преданности Родине, комсомолу, компартии. Я был юным пионером, передовым комсомольцем, а вот в партию так и не вступил, потому что стал сомневаться в правильности осуществления её идей. Мне не нравился геноцид партии к своему народу в тридцатые и сороковые годы, бесправие и унижение крестьян. Я сам получил свой первый паспорт на 35-ом году жизни, да и то потому, что был уже достаточно известным механизатором в районе, по комсомольской путевке в 1967-ом году убирал урожай в Бурятской АССР. Секретари парткома колхоза и райкома уговаривали меня вступить в члены КПСС, обещали ордена и медали за мой высокопроизводительный труд, но я не польстился на обещания и остался свободным от всех политических ограничений и рамок поведения в обществе.
Мне перевалило уже за тридцать, а я был всё ещё не женат. Стыдно было приводить жену в "саманку" под соломенной крышей. И я решил строить хороший дом. В течение двух лет дом был построен. На этот раз он был срублен из сибирской сосны, обложен кирпичом и под железной крышей. Всю работу, без отрыва от основной работы механизатора, я делал сам и вложил в неё всю душу и народную смекалку.
В 1977-ом году я, наконец, женился на очень обаятельной Нине Васильевне. С
ней мы воспитали двоих замечательных детей: сына Александра и дочь Ольгу.
Александр, после окончания средней школы, отслужил два года в погранвойсках и вернулся в родное село. Ещё с восьмого класса он работал со мной на комбайне «Дон» и на тракторе Т-150 К. До призыва в Армию он отлично изучил всю сельскохозяйственную технику и, получив в школе удостоверение механизатора,
мог уже самостоятельно работать по этой профессии. Что он и сделал. За короткое время работы механизатором в ОО им. Куйбышева,добился почёта и уважения не только руководства хозяйства,но и района,и односельчан. Он женат, имеет свой дом и шестерых детей. Дом построили недалеко от родительского:всего 100 метров.
Ольга с отличием окончила среднюю школу и поступила на факультет художественной графики Воронежского педагогического университета. После окончания учёбы, осталась жить и работать дизайнером в Воронеже. Вместе с мужем
воспитывают двух дочек.
Наша мама жила с нами до самой смерти. 24-го декабря 2003-го года её не стало, прожив на свете 92 года.
Ёлшин Василий Михайлович после реорганизации МТС, уехал со своей семьёй
в Борисоглебск, а затем в Алма-Ату, где до ухода на пенсию работал хозяйственником в Минздраве Казахстана. После его смерти в 1995-ом году связь с его семьёй, к сожалению, оборвалась.
Я же, однажды выбранной профессии, остался предан на всю жизнь. Уйдя на заслуженный отдых, я продолжаю заниматься техникой, но уже в собственном хозяйстве. Имею свой трактор, собираю из металлолома сельхозинвентарь, конструирую собственные механизмы и узлы к ним. По мере возможности помогаю местным жителям там, где нужна спецтехника. Я очень доволен тем, что мне уже помогают два внука. Они ещё не большие, но интерес к технике проявляют,
есть кому передать свой богатый опыт.
За свой многолетний профессиональный труд механизатора награждён орденом Трудовой Славы третьей степени, медалями: За Трудовую Доблесть, За Трудовое Отличие. Присвоены звания:Ударник Коммунистического Труда, Ветеран Труда.Десять Знаков Победителя Соцсоревнования,награждён ценным подарком ЦК Профсоюза СССР и огромным количеством Почётных грамот, дипломов и благодарностей.
С увлечением сочинения стихов я тоже не расстался, скорее наоборот: сейчас
занимаюсь ими более серьёзно. С 2008-го года мои стихи печатаются в районных газетах Воронежской области, в сборниках и Альманахах Эртильского района. С 2009 года являюсь членом литературного объединения «Эртильская Волна».Так что жизнь свою мы с женой, я думаю, проживаем не зря. А историю семьи продолжат наши дети и внуки.