...В моей комнате родилась павлиноглазка Attacus atlas.
Я посвятила, символически, выход сатурнии человеку, изучавшему павлиноглазок в осаждённом городе. Он оставил об этом записи в дневнике, павлиноглазки были интересны как производители прочнейшего шёлка, который даже ни один краситель, говорят, не берёт.
Зовут атласа "Рео" в честь Мотры Лео. Вы, наверное, видели фильм.
Имя "Лео" досталось бабочке, заключённой во второй кокон, Argema mimosae, павлиноглазке мимоза, которая пока ещё не вышла.
Выйти Рео мог, кстати, когда угодно, и через месяц, и через год, смотря, как понравится ему наша погода.
Конечно, в моём случае лучше бы ему покинуть кокон с куколкой в январе или мае, но... он решил, что уже пора.
Интересно наблюдать за выходом бабочки. Она вылезает в виде странного существа, с непомерно большим брюшком и маленькими сморщенными крылышками. Затем она стремится наверх, чтобы там повиснуть и расправить крылья. Это те, что выводятся в земле, бражники, например. Сатурнии в почву не закапываются и закрепляются прямо на своём опустевшем коконе. Что они делают ещё, едва появившись на свет, не скажу: это делают и другие живые существа.
Под бабочкой появляется большая яркая лужа с сильным запахом чеснока. Или, может, змеиного яда - говорят, он именно так и пахнет. Логично: бабочка с крыльями, на которых "вырезана" змеиная голова и "выписаны" змеиная пасть и выразительные глаза, ещё и издаёт запах змеиного яда...
Рео вывелся не совсем на наших глазах - когда мы заглянули в террариум, служивший инсектарием, там уже сидел на коконе красавец с распахнутыми, уже развернувшимися и теперь, видимо, подсушивавшимися крыльями. И толстым, как бы велюровым, телом, придающим сумеречным бабочкам своеобразное очарование. Но особое очарование придают атласам антенны, рыжевато-золотистые полупрозрачные то ли листья, то ли пёрышки...
Кокон, правда, оказался не свой, а соседский.
Размах крыльев в 18 сантиметров - не самый большой для этих существ, но и он впечатлил мою маму так, что она сказала: "Я бабочек боюсь".
Сатурнии, как и настоящие шелкопряды, напр., не питаются, и век их недолог: пока не закончатся сделанные гусеницей запасы.
Встал вопрос: лучше держать его в матерчатом "бабочнике" и сохранить, таким образом, его силы, дав лишние деньки, или позволить летать, раз уж жизнь крылатого существа - полёт?
Кроме того, кошка: Лизавете можно объяснить неприкосновенность нового жильца словом "свои", но кто знает, когда в ней сработает охотничий инстинкт?
Судьба полётов атласа решилась так: днём он сидел и спал, наверное, в своём бабочнике, в сумерках выпускался и шумно носился вокруг люстры, пока не устанет, чёрная тень, подобная силуэту летучей мыши, вдруг вспыхивающая на свету оттенками коричневого, а на просвет - белыми полупрозрачными треугольниками на крыльях.
Наконец, он садился на обои или занавеску, распластав крылья, и грозная Мотра превращалась в маленькую косыночку с волнистыми краями.
Если требовалось переместить Рео на другое место, мы его переносили на пальце. Подносили палец к передним лапкам, и он заходил, правда, не всегда. Иногда это не согласовалось с какими-то его планами. Он отлично научился этому, хотя, никакого угощения не получал - эти бабочки не питаются. Может быть, потому, что век этих бабочек короток...
Четыре дня оказались для Рео целой жизнью.
Когда утром я посадила свою "Мотру в миниатюре" на кусок белого кварца, чтобы сфотографировать на память в роли Хранителя Земли, он держался за камень с явным трудом и протягивал переднюю лапку - не знаю, искал опору или хотел перейти на палец, или так делают все атласы. Потом упал с камня лапками вверх. Я протянула ему палец, он залез...
Мотра улетела, простившись с нами подрагиванием золотистых антеннок...
В рамки бабочек я не оформляю.
Какая радость любоваться сухим тельцем питомца, делившего с тобой не дни - годы жизни? Своей. Хотя по твоему календарю прошло всего четыре дня...
Сделала крупный отпечаток фотографии и повесила на стену.
Думаю, это лучше, чем поместить под стекло обтрёпанные крылья насекомого и надпись по-латыни: "Attacus atlas". Оставим коллекции энтомологам, раз уж они необходимы науке.
А ещё на память остались строчки стихов.
"...Им день - это годы,
их век - это дни.
Нам их никогда не понять."
Это про бабочек.