Такая пора, что не скрыться. Шалишь.
Здесь ветер теперь - господин.
Бежать дальше некуда. Может быть, мышью
забраться в подполье, к стропилам под крышу,
стать светом витрин.
Бросать тёплый свет на дорожки
и греться в лучах самому?
Быть зайцем, клубком или фантиком кошке.
Пускай в бахрому
нацелит свой коготь стальной...
Терпенье - моя добродетель.
А город зимой - не то, чтоб немой,
он жадный свидетель
до зрелищ, которых немало в витринах...
Под вечер с блокнотиком вышел.
Вот строчку на снег карандашиком кинул...
А будто - след лыжи.
Холодный. С носка на острую пятку.
Не строчка, а шов. Так штопают вены...
А вон тротуары - из плиточной кладки,
ведущие к кругу арены,
где каждый мной прожитый день -
в доспехах поверженный воин...
Скамейка. Был тополь. Теперь - только пень,
а ствол увели под конвоем
витрин, где прятаться - бред и безумие.
Там всё на свету - не тёплом. Безжизненном.
Холодное небо, а там - полнолуние...
Внизу - "Компания лизинга".
И улица, где, когда-то давно
стояла пузатая бочка с квасом...
Теперь на фасаде в размах - окно,
витрина с крюками, мороженым мясом.
Левее - магазин под вывеской "Виски".
Правее - салон "Связной".
Такая пора, что не скрыться. Близко
душевный надрыв и гной.
Домой? А куда? Бежать уже поздно...
Хотелось за квасом в Крым...
Вот площадь прохожих замёрзших, грипозных...
Мой город помечен, зимою опознан...
И ранен глазами витрин.
.