Жил-был Барашек. Ничего примечательного в нем не было, барашек как барашек, миллионы таких. Ну, разве что этот немного был похож на барашка Маленького Принца. А, может, это он и был. Может, именно о нем просил Маленький Принц Экзюпери: «Пожалуйста, нарисуй мне барашка». Помните? Но наверняка утверждать не берусь.
Словом, не было в нем ничего особенного, кроме весьма грустных глаз и привычки вздыхать, когда это было совсем неуместно. Его подружка, Белая Овечка, особа незаурядная, творческая и неугомонная, была, не в пример ему, очаровательной и звонкой. Шелковистые кудри, большие, влажные глаза с веселыми чертятами во взгляде. Хороша была Белая Овечка.
И все бы ничего, да встретился однажды на пути всего стада, пасущегося на горных лугах, огромный серый валун, размером с крупного медведя. Все остальные барашки после некоторых раздумий обошли его и двинулись дальше, но наш Барашек был так увлечен сочной травой под ногами, что не заметил его и уперся в каменное препятствие рожками.
«Эх», неуместно вздохнул Барашек (в этом он был мастер). Он отошел немного назад, слегка разбежался и стукнул валун. Валун не пошевелился. Барашек повторил маневр, но результат остался прежний.
В это время Белая Овечка заметила отсутствие Барашка в стаде и вприпрыжку бросилась назад. Она изумленно уставилась на Барашка, разгоняющегося все сильнее и сильнее и со звоном высекающего искры из камня рогами. Белая Овечка очень забеспокоилась – ведь она была очень доброй, знала слово «эмпатия», и вообще умела помочь и словом, и делом.
«Зачем ты бьешься головой о камень?», вежливо поинтересовалась Белая Овечка.
«Не головой, а рогами», поправил ее Барашек и снова неуместно вздохнул.
«Ты же можешь обойти этот валун, побереги свои рожки», деликатно предложила Белая Овечка.
Барашек очень удивился. Какая недогадливая и глупая! Может, не стоит с ней дружить? Обойди, говорит. «Как же я его обойду, если он прямо у меня на пути», подумал он, но вслух ничего не сказал.
Тем временем вокруг него стало собираться все стадо, ушедшее было вперед. Всем стало любопытно, что за оглушительные звуки разносятся по всему ущелью. Каждый громкий «баааам» сопровождался глубоким вздохом Барашка, уже порядком подуставшего от своего сражения с упрямым валуном. А валун, да, он был очень упрям! Некоторые барашки даже попытались присоединиться к этой странной битве, но такое бессмысленное занятие очень быстро им надоело, поскольку никакого приза в этом состязании предусмотрено не было. Стадо заскучало и двинулось вперед к свежей, нетоптаной траве высокогорий.
Белая Овечка была очень ответственная, она не могла бросить Барашка. Сначала она несколько раз проскакала мимо него, демонстрируя, как можно обойти камень, побегала кругами, радостно поблеяла, пытаясь заразить Барашка оптимизмом, преданно позаглядывала ему в глаза, полежала рядом на траве в соблазнительной позе, но ничего не помогло. Барашек же был отчаянно несчастен. Мало того, что никто не захотел ему помочь, так еще и Белая Овечка мельтешит перед глазами и при этом еще и издевательски счастлива. Конечно, легко быть такой счастливой, когда тебе на пути не встретился такой уродливый валун.
«За что мне такое испытание?», недоумевал Барашек. «Почему именно мне из всего стада попался этот камень? Если бы мне везло в жизни точно так же, как и остальным, я бы уже был на самой высокой горной вершине, где растет самая сочная изумрудная трава, где хрустальный воздух звенит от чистоты и свежести, а солнце плетет из лучей золотистые сети, где пушистые облака мягко ложатся барашкам на спину, и где баранья нирвана делает всех бесконечно счастливыми!».
От этих мыслей на Барашка накатило отчаянье, и теперь он точно решил не сдаваться. Он сдвинет этот валун со своего пути и догонит стадо счастливчиков. Перед глазами мелькнула заплаканная Белая Овечка, но Барашек не стал думать об этом. Он был очень занят. Он прокладывал себе путь к счастью честным трудом. И он не сдастся.
Сколько времени прошло, трудно сказать. Барашка отвлек тоненький голосок откуда-то сверху.
«Ты что тут, навечно? У меня голова болит от этого звона». На камне сидела маленькая зеленая Ящерка и заинтересованно разглядывала уже порядком стершиеся рожки Барашка.
«Видишь ли, уважаемая Ящерка, приключилась со мною такая беда – попался мне на пути этот огромный валун, а я хочу к своим, в горы, где солнце, облака и баранья нирвана. Но этот валун кажется вечным – ни на миллиметр не сдвинулся!»
Только тут Барашек заметил, что рядом нигде не видно Белой Овечки. Сердце сжалось от боли. «Предательница», вздохнул он. Но теперь вздохнул уместно.
Ящерка сползла чуть ниже. Очень уж чудным ей показался Барашек. «А зачем тебе сдвигать валун?», поинтересовалась она. Ящерка наивно понадеялась, что этот простой вопрос подтолкнет Барашка к очевидному ответу, и он радостно понесется вслед за уже далеко ушедшим стадом. Но Барашек не понял. Он нахмурился и буркнул себе под нос: «И она туда же…». Потом, набравшись терпения, он объяснил глупой Ящерке: «Ящерка, тебе легко говорить. Ты маленькая, юркая, к тому же у тебя рога на голове не растут, поэтому ты не обязана сдвигать камни со своего пути. Тебе, конечно, не положено этим заниматься. Ты думаешь, всем живется так же легко, как тебе? Ведь кто-то должен сдвигать валуны!»
«Зачем?», повторила глупая Ящерка.
Барашек приуныл. С этим миром явно что-то не так. Никто не помогает ему, не понимает масштаба его горя, не поддерживает в таком наисложнейшем испытании. Свои, родные барашки, и те бросили! Белая Овечка… аж ком в горле. Куда уж посторонним, типа Ящерки, понять всю его безысходность и боль.
«Ящерка, я просто, как и все, хочу быть счастливым». Дальше Барашек решил больше ничего не объяснять и гордо продолжил свою борьбу за счастье.
Шло время. Звери продолжали подходить к Барашку и предлагать ему посильную помощь. Барсук предлагал ему пойти назад, в места, где Барашек жил раньше; Горная Лань предложила перепрыгнуть валун; Крот выдвинул идею вообще никуда не ходить, а просто остаться жить здесь, но только перестать колотиться головой об этот камень. Барашку было невыносимо грустно от такого непонимания. Он только негодовал или в бессилии закатывал глаза, продолжая неуместно вздыхать. Он съел почти всю траву в зоне его досягаемости и с ужасом думал, что же ему делать, когда трава совсем закончится. А иногда он даже забывал, зачем он хочет сдвинуть валун – так сильно он привык разбегаться и врезаться в него. В такие минуты он просто помнил, что зачем-то ему это очень нужно.
И вот однажды на валун сел мудрый Орел. Он молча наблюдал за Барашком, пока тот сам его не заметил.
«Что, будешь советовать мне, как бить?», обреченно спросил Барашек и тут же продумал заранее заготовленные аргументы типа «Ну, тебе легко говорить, ты же умеешь летать!»
«Ты хотел сказать, как жить?», поправил его Орел.
«Нет, как бить. Как бить этот камень».
Орел был хорошо знаком с психологией и уважал личные границы других зверей. Поэтому он ответил:
«Нет, ни в коем случае! Я верю, что ты знаешь, зачем ты делаешь то, что делаешь. И ни в коем случае не собираюсь давать тебе советов, если ты сам не попросишь. Я вижу, что тебе нелегко, и очень сочувствую».
Барашек был ошеломлен! Его не уговаривали сделать что-то по-другому, не давали советов, не бегали вокруг него, причитая и охая, не убеждали измениться, не предлагали свою помощь. Ему даже не с чем было поспорить. Даже не было шанса рассказать о недосягаемом счастье на высоких вершинах и о своей поломанной судьбе. И тогда он выпалил: «Хам, нахал, подлец, мерзавец, негодяй!»
Орел только улыбнулся. Он был очень мудрый и опытный. Он хорошо знал жизнь и был очень доволен результатом. Он гордо взмыл в небеса и полетел ввысь, туда, где пушистые облака щекочут крылья, где теплое солнце плетет золотистые сети из своих лучей, где ветер шепчет тайны мира.
Звери, услышавшие слова Барашка, были поражены, насколько невежливым и бесцеремонным оказался Барашек, и отныне перестали подходить к нему. Он остался совсем один.
И Барашек остановился. Ему стало некому доказывать, что им-то легко, ведь у них вон и лапы другие, и хвост есть, и клыки, и шерсть не такая кудрявая, и копыта крупнее или мельче, а уж у кого крылья есть, то … Жизнь словно потеряла смысл. Тогда он уныло обогнул валун и, глотая слезы, побрел к высокогорьям. Несколько раз он оборачивался и с ностальгией смотрел на дорогой сердцу серый камень, который становился все меньше и меньше. Словно это сердце Барашка таяло вдалеке.
Под ногами начала попадаться все более высокая, изумрудно-зеленая, сочная трава. И Барашек снова неуместно вздохнул.