ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ПРОМЕТЕЙ Титан, некогда предавший своих соплеменников.
АЗИЯ первая женщина среди людей.
АФИНА богиня мудрости, подруга детства Прометея.
ГЕФЕСТ бог-кузнец, друг Прометея, сын Зевса и Геры.
ЗЕВС верховный бог Олимпа, старый сластолюбец.
ГЕРА жена Зевса и мать Гефеста, бросившая его ещё младенцем в пучину морскую.
ПАНДОРА соблазнительное существо, «тайное оружие» Зевса.
ГЕРКУЛЕС человекобог, бастард Зевса.
АГИОДУЛ влюблённый в Азию человек.
ЮНАЯ БОГИНЯ
СИЛА привратник Зевса
ВЛАСТЬ привратница Зевса
ЛЮДИ
БОГИ
Действие разворачивается в разные эпохи на Олимпе и на Земле.
ПРОЛОГ
Интродукция – пышное пиршество на Олим-пе, характеризующее богов как развращенных, пресыщенных удовольствиями созданий. Зевс «верховодит» празднеством.
ЗЕВС (поёт).
Здесь воздух свеж, плоды чудесны –
Веселье сплошь и днём, и ночью!
Но на Олимпе, если честно,
Богам порою скучно очень.
Горчат знакомостью нектары,
Мозолят слух вакханок стоны,
Приелись стили все и жанры,
Нет соли в спелости бутонов.
Предсказуемы сюжеты –
Ни интриги, ни сюрприза.
Мир, увы, наш – не театр,
А плохая антреприза!
А мне бы стать опять младенцем –
Смешным, наивным и кудрявым –
И спрятаться в шкафу за дверцей
От подданных своих лукавых.
Эх, раньше жизнь была шикарна!
Эх, раньше, помню, было время!
Отыскивал я регулярно
Пять лепестков в цветке сирени!
Предсказуемы сюжеты –
Ни интриги, ни сюрприза.
Мир, увы, наш – не театр,
А плохая антреприза!
Олимп с Зевсом и богами «тает».
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Прометей спускается на Землю. Он печален.
ПРОМЕТЕЙ.
Дева Земля! Так быстры твои реки, их воды прозрачны!
Пищи в полях и лесах богатых, бескрайних без счёта!
Пение птиц сладкогласых, волшебных мне душу ласкает,
В солнце благом, лучезарном купается ныне природа!
Всё это так! Но ценить и восславить всю девственность мира,
Сердца его литургию, чистейшую, словно в ребёнке,
Некому здесь, на Олимпе чванливом, погрязшем в интригах,
В вязком дурмане застолий им выпита совесть по капле…
Глас к тебе мой, о, благая твердыня, с мольбою взывает!
Ты тяжела семенами, позволь же стать пахарем добрым!
Их я взращу и взлелею до срока, и этим бутонам
Новой, трепещущей жизни планида навек покорится!
Прометей лепит из глины первого человека.
Вклад будет щедр! Все земные богатства, которых в достатке,
Нищему с миру по нитке – туникою царскою станут!
Зверь мой лесной! Подземельные гады! И птицы небесные!
Ваши частички тому подарю я, кто другом мне станет и братом!
Входит Афина Паллада.
АФИНА.
Рассветы на Земле всегда волшебны,
Но холодят, не так ли, Прометей?
ПРОМЕТЕЙ (растерян).
… Сестра Афина… В свежести своей
Они прекрасны, словно шёлк атласный,
Ласкают сердце и горящий взор…
АФИНА (тепло).
Ты лирик, всем и вся наперекор,
Каких уж на Олимпе и не сыщешь…
А что ты прячешь от меня?
ПРОМЕТЕЙ.
Пустяк…
АФИНА (улыбается).
Таишься будто вор, укравший ночью
Красавицу-жену заклятого врага.
ПРОМЕТЕЙ.
Не вор я, и им не был никогда,
Тебе ль – богине мудрости – не знать!
Но хуже я… Предатель…
АФИНА.
Прометей…
ПРОМЕТЕЙ.
Паскудный ренегат семьи своей,
Титанов – соплеменников и братьев,
И Кроноса – владыку всех времён –
Отдал на растерзанье Зевсу-зверю!
(горько усмехается)
Кому – весь куш, кому – одни потери…
АФИНА.
Ты можешь обрести ещё…
ПРОМЕТЕЙ.
… Замри!
Из Тартара, низверг куда Олимп
Навечно мною преданных Титанов,
Клич боли и страданий режет слух…
АФИНА (прислушивается).
Теперь ты олимпийцам добрый друг,
Потомок Хаоса, Титан последний!
ПРОМЕТЕЙ (эхом).
Последний я Титан… Мудра, Паллада…
АФИНА.
Молю, так изводить себя не надо.
Позволь мне, друг, печаль твою развеять.
ПРОМЕТЕЙ (будто не слыша).
Мне выдалось одежды зла примерить!
И тем сполна наказан Прометей,
Что сон ему рассветный неподвластен,
И он всегда один…
АФИНА.
Нет, не один!
Он равный среди равных! Средь богов!
ПРОМЕТЕЙ.
Тех, что не отличают явь от снов?!
Купаясь в берегах страстей молочных,
Порочно убивая свет и время,
Забыли боги, что есть божье бремя…
(пауза)
Могу ли я перед тобой открыться?
АФИНА.
Я кроткая твоя сестрица. Говори.
ПРОМЕТЕЙ (медля).
… Как колокол набатный изнутри
Их души в час полночный бьются, стонут…
Так длится очень долго – злую вечность,
Но вдруг я различил однажды в ней –
В унылой какофонии, что жжет
Мою больную безнадёжно совесть,
Сердечную мелодию завета…
АФИНА.
Загадками ты молвишь, брат…
ПРОМЕТЕЙ.
О, нет!
В той песне уловил ответ желанный –
Страданьям лишь тогда придёт конец,
Как только я своим погибшим братьям
Достойный их воздвигну монумент!
АФИНА.
Ты говоришь про обелиск из камня?
ПРОМЕТЕЙ.
Сестрица, нет! Из глины и воды –
Ведь сила в них и жизнь самой природы!
Прометей показывает слепок человека. Из-под его рук появляется один человек, за ним другой… Все они пока бесполы и слепы, как котята.
ПРОМЕТЕЙ.
Идите же! Теперь всё ваше это!
Плодитесь! От заката до рассвета
Вам песни птиц небесных – для души!
В морях глубоких рыбы, зверь лесной,
Златая рожь в полях – вам в пищу!
Но люди очень жалки и дрожат от страха с закрытыми глазами.
ПРОМЕТЕЙ (в отчаянии).
Беспомощны совсем…
Слепы, как новорожденные львята,
Как куклы… Словно вши …
АФИНА.
… Не мудрено,
Покуда нет в них главного – души.
ПРОМЕТЕЙ.
Но это не во власти Прометея…
Урана я хоть внук и сын Япета,
Но душами святыми не владею,
Чтоб вольно во все стороны дарить…
(пауза)
Всесильная Паллада, помоги!
АФИНА.
Но чем, любезный брат, могу помочь я?
ПРОМЕТЕЙ.
Дыхание твоё – глоток ментола,
Иль аромат бесчисленных лугов
В предгорьях олимпийских ранним утром!
Способно оно к жизни пробудить
Любой бездушный камень гор Кавказа!
Прошу тебя, любимая сестра,
Коль скоро ты желаешь счастья брату
И муки его совести убить,
Вдохни, Паллада, свет в моих уродцев…
АФИНА.
Мой милый плут, мой тёплый свет в оконце,
Конечно же, я вовсе не желаю,
Чтоб сердце твоё нежное сжимала
Жестокой памяти ладонь. Исполню,
Что просишь ты, однако же, молю,
Чтоб жажда искупленья пред Титанами
Твой разум чистый не заволокла,
Увлекши тебя куклами с душой…
Афина встаёт над кучкой Людей и вдыхает в них души. Люди открывают глаза, робко начинают осваивать пространство.
ПРОМЕТЕЙ.
Взгляни, ты сотворила чудо вмиг!
И слабое творение моё
Подвергла полировке, как грани
Алмаза дикого, и бриллиант
Теперь, как жар, сверкает! О, Паллада,
Воистину сейчас они живые!
И как похожи всем на нас – богов!
АФИНА (смеётся).
Ну, это вряд ли! Брат любезный мой,
За вольность эту не благодари –
Кто знает, чем обернётся шалость!
Но ты же Прометей – предвидец знатный,
Их судьбы – тебе в руки, кнут, да вожжи!
Шучу. Ответь же мне, как зваться будут
Игрушки твои новые вовеки?
ПРОМЕТЕЙ.
О, гордо! Человеки! Люди.
АФИНА.
Люди?
… Звучит. Хотя над ними нужно будет
Изрядно поработать. Всё-всё, ушла…
Афина уходит. Прометей остаётся один с Людьми.
ПРОМЕТЕЙ.
Пока вы лишь пугливое людское стадо,
И вам бояться есть чего и жаждать –
Звериных шкур и панциря вам не дано,
Рогов, когтей и страшного оскала.
Чисты и беззащитны, как младенцы…
Но вы – мои младенцы! И о вас
Заботиться я стану днём и ночью,
И в память о Титанах обучу
Премудростям большим, не утаю
И толики ничтожной в знаньях.
Ведь быть вам украшением Земли
И сердца моего благой отрадой!
Прометей подходит к Людям ближе, но они пугаются. Лишь один бесполый Человек не боится и с интересом наблюдает за Прометеем, сам приближается к нему.
ПРОМЕТЕЙ.
Ты смелый человек! Позволь же руку,
Поближе разглядеть тебя мне дай.
(пауза)
Всё ясно – глины ты прекрасной,
А в жилах родниковая вода!
О, небо! Совершенство предо мной!
И если суждено кому-то первой,
Прекраснейшей из женщин стать, которой
Начертано потомство принести,
Что мир оденет в сад цветущий, белый,
То только ты одна того достойна!
Прометей совершает некоторые манипуляции с телом смелого Человека. Остальные Люди с интересом наблюдают. Из-под рук Прометея выходит первая Женщина. Она прекрасна. Прометей любуется ею.
ПРОМЕТЕЙ.
Теперь тебе понадобится имя –
Такое, в коем полность бытия,
Начало и конец – от «Аз» до «Яти».
И «Аз», и «Я»… Ты будешь – Азия!
Азия радостно кивает. Остальные бесполые Люди сами выстраиваются в очередь к Прометею, мешая друг другу. Из-под его рук они выходят уже обретшими пол. Они наги и с удивлением разглядывают себя и себе подобных.
ПРОМЕТЕЙ (смеётся).
Не все же сразу! Эй, терпенье, дети!
Мужей сейчас слеплю из вас и женщин –
Полами разделю! Теперь вы – люди,
Божественное вам не чуждо будет,
Отличны от богов вы разве? Нет!
Лишь временностью жизни человечьей!
Ценней в сто крат она с того, а боги
Такою ценностью обделены,
Несчастные… Но вам дано отныне
Смотреть – богам подобно – в небеса!
Осильте же свой рок! Вы – соль Земли,
Людская цель – как мать её любить,
Делами прославлять, музыкой, песнью, –
Не так, как может зверь, но Человек!
Берите от меня подарок первый –
Язык как квинтэссенцию живого!
Вначале у богов лишь было слово,
Теперь оно и ваше. И возлетит
Оно Олимпа выше!
ЛЮДИ (робко).
Мы лишние
Пока что в незнакомом хладном мире…
ПРОМЕТЕЙ.
Известно станет вам, как шить одежды!
ЛЮДИ.
Но голодны мы прежде…
ПРОМЕТЕЙ.
Нет проблем!
Охоте обучу и земледелью,
А чтобы вас избавить от болезней,
Открою тайны всех целебных трав,
А также врачевания секреты;
Загадок мироздания ответы
Доступны станут многие для вас.
Наукам обучу, ремёслам и искусствам –
Поверьте же, не будет грустно –
Всё, чем богат бездонный Универсум –
С преградами и страхами его –
Наполнит смыслом ваше бытиё.
Идите же! Спешите жить, друзья –
Вас ждёт за поворотом поворот!
С открытым сердцем пейте жизни суть –
За вас мне не пройти прекрасный путь.
Стремитесь, и пусть рано или поздно,
Но станут вам покорны в небе звёзды!
ЛЮДИ.
Поесть бы нам немного, Прометей…
ПРОМЕТЕЙ.
Что-что? Ах, да, конечно же! Смелей,
За мной в леса! Там много разной дичи –
Бизонов, куропаток, перепёлок!
Ваш голод утолю я очень скоро.
Всё будет, племя юное моё –
Возьму лишь лук и верное копьё!
Воодушевлённый Прометей уходит, увлекая за собой Людей.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Кузница Гефеста на Олимпе. Пылает яркий огонь в печи. Гефест занят ковкой наконечников стрел и копий.
ГЕФЕСТ (поёт, продолжая ковать.)
Во всём есть музыка своя,
И мне огонь поёт
О том, как плавится земля,
О том, как тает лёд.
Холодный свет в сердцах богов
Не греет никого,
Лежит земля во власти снов,
Ждёт часа своего.
Входит Гера. Оставаясь незамеченной, она наблюдает за работой Гефеста.
Поверх судьбы вдруг заглянуть,
Увидеть там весь мир,
Минуя рока властный путь,
Зовёт глас жарких лир!
Песнь Гефеста заканчивается.
ГЕРА.
Не знала я, Гефест, что Музы так же,
Подвластны кузнецу, как и огонь.
ГЕФЕСТ.
Ты многого не знала, Гера.
ГЕРА.
Снова
Ты так жесток. Когда ж иное слово
Услышу я…
ГЕФЕСТ.
Зачем тебе оно?
Имеешь ты всего и так в достатке –
Муж – царь богов, иные – лишь придатки
Для власти самодержца как хвосты,
И все они приветливы с тобой.
ГЕРА.
Они – не ты…
ГЕФЕСТ.
Оставим всё как есть.
Я при дворе – уже большая честь!
Пришла ты с чем? Нужны мечи иль копья?
Какая-то провинция бунтует,
И требуется сотня тысяч стрел,
Чтоб спор тот разрешился в вашу пользу?
Иль заговор ты Зевса супротив,
Как кроткая жена, готовишь новый,
И требуется кованая цепь
Потолще? Он силён для старца, верно?
Быть может, пояс верности сковать
Я должен для супруга твоего
Какой сойдет? Из бронзы? Иль из стали?
ГЕРА.
Увы, но ближе мы с тобой не стали…
ГЕФЕСТ.
Не станем никогда. Меж нами – пропасть.
ГЕРА (после паузы).
…Чем занят ты и как проводишь время?
ГЕФЕСТ.
Его не проведёшь… Забросит семя
Бесстрастное своё, польёт оно
Обильно землю кровью да слезами
И то, над чем не властны мы, взрастит
Без нашего ничтожного участья,
А нам лишь остаётся то принять
И сделать вид, что корчимся… от счастья.
А впрочем, вот – кую для Прометея.
У баловня судьбы теперь идея
Засеять землю добрыми людьми.
ГЕРА.
Людьми?
ГЕФЕСТ.
…И добрым людям непременно
Для лёгкого убийства инструменты
Нужны. Вот – ворох стрел и копий здесь,
Ведь добрым тоже требуется есть.
ГЕРА.
Всё это для охоты? Ты уверен?
ГЕФЕСТ.
В провидцы лезть я, Гера, не намерен –
Для счастья мне огонь и молот нужен.
ГЕРА.
Со вздорным Прометеем эта дружба,
Гефест, опасна – он авантюрист!
ГЕФЕСТ.
И брат он мне единственный! Хотя
По крови и Титан, вам ненавистный.
ГЕРА.
Но кровь моя в тебе! Услышь, почувствуй,
Убив обиды, нежный её зов.
ПАУЗА.
ГЕФЕСТ.
Прости… Но бремя ледяных оков
Мешает.
ГЕРА.
Я клянусь, они растают!
Лишь времени немного дай мне, сын!
ГЕФЕСТ.
Кузнец я для тебя лишь хромоногий!
Неси же гордо царственный венец
По царственной своей большой дороге.
Гера, справившись с собой, уходит. Гефест долго смотрит ей вслед, в сердцах отбрасывает молоток.
Тихо, из тени появляется Пандора, уже давно подслушивающая. Она затянута в кожаные одежды и выглядит агрессивно сексуально.
ПАНДОРА.
Воспитан очень дурно, не учтив…
ГЕФЕСТ.
Кто вздумал поучить меня манерам?
Пандора? Манекен? Ищейка Зевса?
ПАНДОРА.
Дитя твоё. Быть может, ты забыл?
Ты создал и обжёг меня умело
В своей печи…
ГЕФЕСТ.
…Таясь, в глухой ночи,
Закрыв глаза, лепил я по приказу
Олимпа, но, как видно, пережёг…
ПАНДОРА.
Тем самым от болезней уберёг
Ты тело, закалив ещё в рожденьи.
ГЕФЕСТ.
Из стали сделав душу…
ПАНДОРА.
Это лучший
Образчик здесь, что смог ты закалить.
Хотя… и эти копья не плохи.
ГЕФЕСТ.
Остры как твой язык, Пандора.
ПАНДОРА.
Спорить
Не буду, ведь люблю молчать и слушать.
Я образ послушанья самый кроткий,
И стать могла бы верною женой.
ГЕФЕСТ.
Помилуй, дорогая, Зевс с тобой!
Поклоны бью нижайше, но боюсь,
Я в это «садо-мазо» не гожусь,
И лучше я женюсь на наковальне,
Без всяких розовых там плёток в спальне,
Наручников и…
ПАНДОРА.
…острых каблучков?
ГЕФЕСТ.
Вот-вот…
Пандора сближается с Гефестом.
ПАНДОРА.
Клянусь, что всё наоборот!
Огня ты властелин и твёрдой стали,
Какой же мы прекрасной парой станем!
Рукам, привыкшим к молоту и жару,
Не сложно и пожар во мне разжечь!
Скажи скорей, любимый, где мне лечь?
Я вся горю в огне. Вот здесь? Иль здесь?
Иди же, искуситель, будем есть
Наш плод любви…
ГЕФЕСТ.
Пандора, отвали!
Не место это для твоих игрушек!
ПАНДОРА.
Но эти безделушки всем нужны –
Хотя бы иногда, без них Земля
В дурном своём вращеньи вмиг соскочит
С оси!
ГЕФЕСТ.
Ты лучше Зевсу отнеси
Бесценные бирюльки – он оценит.
ПАНДОРА.
Послушайте его, никак он бредит!
Я Зевсу лишь слуга – глаза и уши!
ГЕФЕСТ
Тогда смотри же, истукан, и слушай –
Ты выкован и славно закалён.
На этом долг священный мой исчерпан!
ПАНДОРА.
Анкор! Анкор! Отличный манифест!
При этом всём ты так дрожишь, Гефест…
Олимп пресвятый, ты меня боишься!
Причина в чём? Ответь! Нет, я балдею…
ГЕФЕСТ.
Клянусь, сейчас тебя-таки огрею!
Пандора бесстрашно «обвивает» Гефеста, который стоит, не в силах пошевелиться.
ГЕФЕСТ.
Прошу же… умоляю, наконец…
ПАУЗА.
ПАНДОРА.
О, небо, бедный, бедный мой кузнец…
Крутые эти плечи! Эта грудь!
На них могла б так сладко отдохнуть
От службы государевой своей…
Прости, неосторожна я, возможно,
Была с тобой, но дело не беда –
Найдём, родной, вдвоём ходы иные –
Ведь ты имеешь руки золотые…
Пандора целует Гефеста.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Прекрасное раннее утро на Олимпе. Сила (мужчина) и Власть (женщина), являясь охран-никами у дверей спальни Зевса, играют в домино, борясь со сном.
СИЛА.
А я уверен, он для мести возьмёт
Своих блестящих стрел пучок-другой,
И…
ВЛАСТЬ.
…Он в силах работать головой!
И в этом его сила!
СИЛА.
Дева-Власть,
Престол устойчив лишь благодаря
Оружию и твёрдых мускул силе!
ВЛАСТЬ.
Да, братец Сила, в примитивном мире
Они в борьбе – весомый аргумент,
Но в данный исторический момент
Всё держится на гибкой, тонкой власти.
СИЛА.
Тебя послушать, истинное счастье –
Родиться хитрым здохликом!
ВЛАСТЬ.
Какой
Ты всё-таки юнец-максималист!
СИЛА.
А как иначе?
ВЛАСТЬ.
Можно. Даже – должно.
СИЛА.
Для тех, кто обделён напором, силой!
ВЛАСТЬ.
Кто разумом силён! Конец! Семь - ноль!
СИЛА.
Вот, чёрт! Наверняка ты вновь схитрила!
ВЛАСТЬ.
Нашла я лишь в забаве этой соль,
Как, в общем-то, и в жизни… но, тише!
За сценой слышен заливистый смех Юной Бо-гини и приближающиеся шаги. Сила и Власть быстро собирают по карманам домино и встают «истуканами» у входа.
Входит Зевс в небрежно запахнутой тунике и с чашкой кофе в руках. Благодушно настроенный, он с удовольствием делает глоток и вдыхает свежий воздух. Следом за ним появляется полуобнажённая Юная Богиня. Она обвивает ру-ками шею Зевса, ластится.
ЗЕВС.
Дитя! Мне за последних триста лет
Душою и телом так легко впервые.
И будто бы свежее воздух ныне,
И птицы звонче, красочней рассвет…
ЮНАЯ БОГИНЯ.
Проказник! Вы мне льстите.
ЗЕВС.
Только малость.
ЮНАЯ БОГИНЯ.
Кто я для вас теперь, властитель?
ЗЕВС.
Шалость.
ЮНАЯ БОГИНЯ.
И только?..
ЗЕВС.
Леденец любимый! Сладкий!
ЮНАЯ БОГИНЯ.
Вы каждой говорите так, повеса!
ЗЕВС.
Какой с того б мне вышел интерес?
Не каждой вход открыт в мои покои.
ЮНАЯ БОГИНЯ.
Не буду с вами спорить. Ещё бабка,
Когда была жива, твердила, что вы
Галантный кавалер.
ЗЕВС.
А кто она?
ЮНАЯ БОГИНЯ (показывает медальон).
Её портрет.
ЗЕВС.
…Ну, как же… Помню-помню…
Затейница… Но всё ж тебе не ровня!
ГЕРА (за сценой).
Муж!
ЗЕВС.
Чёрт! Летит моё веретено!
Сейчас начнёт наматывать круги…
ЮНАЯ БОГИНЯ.
Один лишь поцелуй – на ход ноги!
(быстро целует Зевса)
До завтра?
ЗЕВС.
Может быть.
ЮНАЯ БОГИНЯ.
Где, мой Телец?
ЗЕВС.
Где хочешь!
ГЕРА (за сценой).
Муж!
ЗЕВС (Юной Богине).
Уйди же, наконец…
Юная Богиня посылает Зевсу воздушный по-целуй и «уплывает». В следующий же миг стремительно входит Гера.
ГЕРА.
Супруг!
(подозрительно оглядывается)
Есть разговор!
ЗЕВС (кисло).
В такую рань?
ГЕРА.
На этот раз конкретный!
ЗЕВС.
И на сколько?
ГЕРА.
Конкретней не бывает!
ЗЕВС.
Даже так…
ГЕРА.
Сей мир день ото дня дурнеет!
ЗЕВС.
Да…
ГЕРА.
Пороком хладно веет!
ЗЕВС.
Иногда.
ГЕРА (непосредственно Зевсу).
Развратом!
ЗЕВС.
Отнюдь…
ГЕРА.
Нищенством души!
Предательством!
ЗЕВС.
Царица, не спеши…
ГЕРА.
Блудливый кот, очнись! Наш мир трещит!
ЗЕВС.
Олимп услышит, Муся, не кричи!
ГЕРА.
Олимп оглох – все трахаются! Все!
ЗЕВС.
Не все… Иные спят и видят сны.
Да – целомудренно, устав от дел!
ГЕРА.
Усталость олимпийских «мудрых» тел
От вин извечно, да чужих постелей!
(Спокон веков лишь от вина и бл-я-дства!)*
ЗЕВС.
О, свет моих очей, ведь можно мягче…
Согласен, кое-кто у нас порой,
Но с ними мы ведём незримый бой…
ГЕРА.
А как же Прометей – любимец твой?!
(А как же твой любимый Прометей?!)*
ЗЕВС (после паузы).
Юпитером клянусь, я – «не такой»…
(Клянусь Ураном, Гера, я не гей…)*
* в скобках указан вариант предыдущей строки, имею-щий возрастную категорию 16+
ГЕРА.
Осёл… Неугомонный Прометей
Из глины и воды слепил людей!
ЗЕВС (облегчённо).
…И только? Тю! Любимая, всё знаю –
Вчера, не отлагая, я в отместку
Особо тайный дал приказ Гефесту
Пандору выковать и укрепить
Божественным огнем. Умна Пандора!
Тверда как сталь в намереньях она!
Верна как беспородный тощий пёс –
Мы выскочке утрём Пандорой нос!
Взомнил подлец, что творчеству открыт
Лишь он. «Ха-ха» три раза! Неофит!
Ты видела, ну, как их там… людей?
Родная, это ж ужас, чистый хлам!
Патента я на авторство не дам!
ГЕРА.
Болван! Мы не на ярмарке идей!
Мерзавец ведь слепил своих людей
Совсем не для участья в мелком споре
Кто лучшее создаст!
ЗЕВС.
Тогда зачем?
ГЕРА.
Увы, вопрос! Решение его
Откладывать не стоит в долгий ящик.
Одно всегда Олимпу помнить должно –
Единожды предавший, дважды сможет!
ЗЕВС.
Мне кажется, что ты сгущаешь краски.
К мальчишке отношусь я без опаски.
Согласен, он излишку не в себе,
Но многих бы трагедия в семье
В бараний рог скрутила, огрубила,
А он – наоборот – романтик тонкий,
Взрывной и в то же время интроверт.
Диагноз на лицо – характер сложный!
Но разве то вина его? Отнюдь! –
Беда лишь, и недуг прискорбный! Должно
Нам – старшим – быть мудрее и помочь
Заблудшему проблему превозмочь.
Болезный он, и вряд ли нас обидит.
ГЕРА.
Попомни, мы ещё не то увидим!
Свой жалкий оптимизм прибереги»,
Тсс… Я слышу за стеной его шаги!
Входит Прометей с двумя мешками – один большой, второй поменьше.
ПРОМЕТЕЙ.
Привет тебе, о, Зевс!
ЗЕВС.
Привет взаимный!
ПРОМЕТЕЙ (сдержанно кланяется).
Благая Гера!..
ГЕРА.
Здравствуй, Прометей.
Согласна, чудный день, но ближе к делу.
ЗЕВС.
Я слышал, что твои творенья смело
Удачную охоту провели,
Забив довольно жирного быка.
ПРОМЕТЕЙ.
Худой кошель всегда в чужих руках
Немного толще, верно, мудрый царь?
(маленькая пауза)
Добыли люди юного тельца.
ЗЕВС.
В моих лесах.
ПРОМЕТЕЙ.
Других в природе нет.
Но щедростью твоей Эфир наполнен,
А люди благодарны. Посему,
В смиренья знак подносят жертву Зевсу,
Сообразно величью твоему.
(складывает у ног Зевса оба мешка)
Ты волен выбирать – с тобою власть!
Прими достойную короны часть,
А люди уж затем съедят остаток…
Зевс заглядывает в оба мешка. Из большего вынимает голову быка, а из меньшего – хвост.
ЗЕВС.
Глава мне всё ж пригляднее иных
Достоинств несмышлёного тельца.
(сентиментально)
Ведь я и сам – Телец, рождён в апреле.
Чист, кроток как дитя.
(взглядывает на Геру, вздыхает)
Но кто мне верит…
Совсем один ночами…
ПРОМЕТЕЙ.
Да, я в курсе.
ЗЕВС (шёпотом).
Откуда? Что, и…
ПРОМЕТЕЙ (шёпотом).
В курсе весь Олимп.
ЗЕВС (шёпотом).
Кругом, однако, уши да глаза.
(громко)
Итак, вердикт мой будет очень прост –
Главу отдать – Олимпу, людям – хвост!
ПРОМЕТЕЙ.
Не буду спорить, Зевс! Отныне людям
Приписано твой выбор соблюдать.
И раз уж он для них теперь закон,
То будешь ты в конце любой охоты
Подобной жертвой возблагодарён!
Визит же мой на том, увы, исчерпан –
Не смею отвлекать от дел престольных!
Прометей учтиво кланяется, поднимает маленький мешок и быстро уходит.
ГЕРА (ядовито).
Безродный дерзкий шут!
ЗЕВС (с завистью).
При этом – вольный.
Инфернально появляется Пандора.
ПАНДОРА.
Подслушала сей спич. А он – хитрец!
ГЕРА (язвительно).
Уму Титана царственный венец
Давно уже, как видно, не помеха.
ЗЕВС.
Давайте насладимся с мудрым смехом –
Ведь ясен результат нам наперёд –
Мы видом прометеевских щедрот!
ПАНДОРА (заглядывает в мешок).
Отличный жир да кости!
ГЕРА.
Это – наглость!
ЗЕВС (качает головой).
Забота лишь о глиняных телах!
(пауза)
Я мог бы их повергнуть разом в прах,
Спалив одним сверкающим ударом,
Волной бездушной заживо накрыть,
Иль пеплом задушить – Везувий рядом.
Да уйма вариантов, чтоб Титану
На место указать…
ПАНДОРА (с готовностью).
Что предпринять?
ЗЕВС (после паузы).
Пока отбой. Решать нельзя спонтанно
С таким, как этот милый обормот.
Мы выставить всегда успеем счёты –
Посмотрим, как далёко он зайдёт!
Зевс уходит, а вслед за ним – Власть и Сила. Гера бросается к Пандоре.
ГЕРА.
Есть вести? Не томи больную душу!
ПАНДОРА.
Ну… с ним ещё работать много нужно.
ГЕРА.
Я мир бы отдала лишь за надежду!
ПАНДОРА.
Во благо ваше трудимся прилежно –
С азартом, так сказать, в своей крови,
И есть успехи в технике любви!
ГЕРА.
Оставь про это байки для подружек.
Отрадно, что мой сын теперь супружник,
Он был теплом и лаской обделён!
Но гнев его так праведен, силён,
Что больно сердцу матери пылать
В пожаре непрощённых прегрешений…
ПАНДОРА.
Прощенью часто требуется время.
Гера вручает Пандоре некий подарок.
ГЕРА (горячо).
Молю тебя, верни в родное лоно!
Гера, пряча слёзы, уходит.
ПАНДОРА (вслед Гере).
Всё сделаю, иль я не будь Пандора!
(смеётся)
Царица меня молит – вот умора!
(взвешивает подарок на ладони)
Видать, грехи, и правда, нелегки!
(сосредоточенно)
Мне ж нужно сделать верные шаги –
Безродной девке вверен царский двор.
Престол велик, но что он без Пандор!
Пандора исчезает так же инфернально, как и появилась.
СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ
Ночь на Земле. Азия под луной собирает цветы и плетёт из них венок.
АЗИЯ (поёт).
Зачем же нужен диск луны –
Под ней дорога одинока!
Куда ведут благие сны,
Что льются той дорогой?
Цветами путь усеян снов –
Ковром из сотканных видений.
В сплетеньях музыки и слов
Души отчаянной томленье.
С заката до рассвета путь
Непрост тому, кто хочет
Хоть глаза краешком взглянуть
В глаза, что так тревожат.
Зачем же нужен диск луны?
Луна ведь тоже одинока.
И спят устало сами сны,
Баюканные той дорогой.
Появляется Прометей, наблюдает со стороны за Азией, слушает её песню. Азия замечает Прометея, смолкает, пряча за спиной венок.
ПРОМЕТЕЙ.
Какая ночь и… полная Луна!
Владеет она душами поэтов.
АЗИЯ (смущенно).
И им под ней не спится иногда…
ПРОМЕТЕЙ.
Мне тоже не уснуть под её светом.
АЗИЯ.
И вам?
ПРОМЕТЕЙ.
И мне, дитя.
АЗИЯ.
Но, отчего!
Простите…
ПРОМЕТЕЙ (улыбается).
Ах, не нужно извинений!
Я был чистейшим голосом пленён.
О, Азия, как много в твоём пеньи!
АЗИЯ.
Мне голос был подарен щедро вами.
И струн его касаетесь лишь вы…
ПРОМЕТЕЙ (качает головой).
Оранжереи созданы богами,
Талант твой – из ромашек полевых…
Прометей и Азия сближаются, но в кульминационный момент Прометей отшатывается.
ПРОМЕТЕЙ (в сторону).
Небо и звёзды! Чиста и прекрасна наивная Дева!
Всё в ней как будто от Солнца, и мир озарён ей как чудом!
Пятен в ней нет – то светило безгрешно, и даже сквозь линзу!
Я ж неприкаянный грешник. Как можно равнять две планиды!
Что предложить ей? Олимп развращён, упивается плотью.
Стыдно должно быть Титану, хоть даже он в прошлом таков.
Совесть, взываю, не мучь моё сердце, не дай всё опошлить!
Буду нести свои цепи – поющий безмолвно для бездны…
Прометей стремительно направляется к выходу. Азия растеряна.
АЗИЯ.
Куда вы, господин?
ПРОМЕТЕЙ.
Дела…
АЗИЯ.
Средь ночи?
ПРОМЕТЕЙ.
И зябко под Луною очень…
Прометей уходит, не оглядываясь.
АЗИЯ (эхом).
…Очень.
(поёт)
О, горе мне! Обидела его
Цветами жалкими – провидца.
Как на душе моей темно!
Как сердце бьётся птицей!
Что стоит пара нежных слов!
Вокруг него – сплошь нимфы!
Он мой герой из прошлых снов,
Как время – неуловимый.
Корю себя за глупость простоты,
Винюсь, что так беспечно
Сплела я эти глупые цветы,
Что – как сама – невечны…
Зачем же нужен диск луны?
Луна ведь тоже одинока.
И спят устало сами сны,
Баюканные той дорогой…
Азия роняет венок и уходит. Возвращается Прометей.
ПРОМЕТЕЙ.
Трус и подонок! Глупец и слепец! О, чистейшая Азия,
Как напугал я тебя! Ты прости жесткосердие Фавна!
Агнец безвинный, отмеченный небом, пойми мои муки!
Сам я так жалок в сомненьях, а ты в простоте беззащитна…
Прометей поднимает венок.
Время–палач, ты завистливо к жизни и в прах окунаешь
То, что идёт, не сгибаясь и твой маховик презирая.
Сути цветов, пересмешников вечности, нет, не поймёшь ты.
Сила их в том, что цветут они, краткий свой миг воспевая!
СЦЕНА ПЯТАЯ
Входит Афина.
АФИНА.
Бодришься, брат?
(Прометей, заметив её, машинально прячет венок за спиной)
И снова что-то прячешь?
Диковинку какую?
ПРОМЕТЕЙ.
Опять пустяк…
АФИНА.
И этим пустяком так возбуждён,
Каким давно тебя никто не видел!
ПРОМЕТЕЙ.
Паллада, ты мудра, но даже мудрый,
Прости, и тот способен на ошибку.
АФИНА.
Хотелось бы иметь способность эту.
Хотя бы иногда. Хотя б чуть-чуть.
(пауза)
И всё ж она красива.
ПРОМЕТЕЙ.
Кто?
АФИНА.
Умна,
Как видно…
ПРОМЕТЕЙ.
Говоришь о ком, Афина?
АФИНА.
Таланты – как один – все слились в ней.
Тебя я понимаю, Прометей!
ПРОМЕТЕЙ.
Смеёшься надо мной ты, дева войн!
За бронзовым своим щитом порой
Тебе так мало удаётся видеть!
АФИНА.
Прости, я не хочу тебя обидеть…
(пауза)
А что ни говори, она свежа!
ПРОМЕТЕЙ.
Чиста!
АФИНА.
Да-да! Невинна телом!
ПРОМЕТЕЙ (жарко).
Духом!
АФИНА.
Вот как! А ведь престол ни сном, ни духом
О том, что верный брат наш Прометей
Увлёкся так игрушкою своей!
ПРОМЕТЕЙ.
С горы богам всё кажется таким
Игрушечным и мелким – как лубок.
Престол Олимпа выше облаков,
И ясный затуманен взор богов,
А мелочное чванство не даёт
Нам мужества понять – мелки мы сами…
АФИНА.
Позволь спросить же, в чём?
ПРОМЕТЕЙ.
Во всём!
АФИНА (смеётся).
Однако!
Сочтём, что мне стрельнуло что-то в ухо.
ПРОМЕТЕЙ.
Не сможем это вечно мимо слуха
И мимо взора грубо пропускать.
Зачем мы здесь? Ответь же мне, Афина,
Что сделали мы – боги – для Земли?!
АФИНА.
Земля должна богам!
ПРОМЕТЕЙ.
Вот! Нет любви
И капли в нас, а в ней – сполна!
Мир полон ей, сама любовь – она!
АФИНА.
Смотря, что понимать под сей любовью.
Отец Олимпа так любвеобилен,
Что почки на древах – сыны его!
Опасная игра! Припомни, брат –
Европу он похитил. Что с ней теперь?
ПРОМЕТЕЙ.
Несчастна…
АФИНА.
А так же все, кто рядом был –
Заметь! С чего ж ты взял, что твой цветок
Прекрасный – Азия – его желания
Не сможет распалить, и он не вспашет
То девственное поле, семена
В него забросив красного тельца!
ПРОМЕТЕЙ.
Убью его!
АФИНА.
Немало средь Титанов
Решали то же самое беспечно,
И где они все?
ПРОМЕТЕЙ.
…В Тартаре…
АФИНА.
Навечно!
(пауза)
Ну-ну, терзаться же не стоит, право –
Болезни все от нервов и любви,
Что стала вместо средства целью горькой.
Пылая ядовитою настойкой,
Способна она сердце отравить!
Не делай целью то, что есть лишь средство.
Ты умный мальчик. Мы знакомы с детства,
И ты мне нужен трезвым и живым.
(по-сестрински целует Прометея)
Так что ошибки делать не спеши!
Афина уходит.
СЦЕНА ШЕСТАЯ
ПРОМЕТЕЙ.
Верно, Паллада! Европа растленна, своё отцвела,
Крови ж невинной искусы прельщают развратного старца…
(надевает венок, словно венец)
Боги убогие, мало всего вам – всегда и везде!
Кто вас такими слепил? Ведь кто-то вас всё-таки создал!
Песнь тишины мне ответом на это. Наивный глупец!
Разве мне небо ответит, немое в своём пресыщеньи!
Сердца биенье, прервав на мгновенье, а может, на вечность,
Словно за дверцей борделя, открытой случайно, стыдливо,
Прометей прикрывает глаза ладонями. В это время робко входит Азия.
Можно услышать как песни вакханок, как марши комедий,
Прелести пира богов, отголоски их страстных желаний.
Где-то сейчас, во Вселенной чужой, за границею тёмной
Светится жизнь переливами, радугой – целостным спектром!
Нет в ней деленья на чёрных и белых, и музыка – общая,
Чистыми звуками рая мелодии в Космосе плещутся…
Вот, ещё миг, и глаза я открою, и будет иное –
Рок мой счастливый наступит! Пусть будет, пусть будет,
пусть будет…
(открывает глаза)
О, Азия… ты… я…
АЗИЯ.
Он вам как раз?..
ПРОМЕТЕЙ (срывает венок с головы).
Прости, надел я чисто машинально.
АЗИЯ.
Нет-нет! Ведь я плела его для вас.
ПРОМЕТЕЙ (вновь надевает венок).
Он так прекрасен в этот светлый час…
Непреодолимая сила сближают Прометея и Азию.
СЦЕНА СЕДЬМАЯ
На Олимпе появляется Зевс. Он увлечённо наблюдает за гуляющими на Земле Прометеем и Азией.
Незаметно входит Гера. Она некоторое время следит – и за Прометеем с Азией, и за увлечённым ими Зевсом.
ГЕРА.
Ну, здравствуй, драгоценнейший супруг!
ЗЕВС (вздрогнув).
А-а! Повесь на шею колокольчик!
Припомни, я-таки уже не мальчик,
Больное моё сердце пощади!
ГЕРА.
Оно как у хорошей лошади –
Твоё больное сердце, иль Тельца,
В которого ты любишь наряжаться.
ЗЕВС (сокрушённо вздыхает).
За старое – по новой! Ты ж признала,
То было мимолётною забавой –
Всего лишь адюльтерчик – на денёк!
ГЕРА.
Европа после этого денька
Ублюдков наплодила прорву!
ЗЕВС.
Гера!
Бастардов! Ты могла бы и помягче,
Чуть-чуть потолерантней – то ж Европа.
Ты так груба порою…
ГЕРА.
Я с тобою
Мягка, сатир несчастный! Соловей
Копыторогий! Царственный пигмей!
ЗЕВС.
Любимая, придворный люд услышит…
ГЕРА.
Я сплетен их ничтожных много выше!
И правда не страшит меня, а злит!
А как ты мне прикажешь поступить?!
Иль мне тебя своей заколкой оскопить,
Урану чтоб составил ты дуэт?
Динь-динь! Динь-динь!
ЗЕВС.
Родная, это бред!
Сравнила ты меня с тупым тираном!
ГЕРА.
С развратником…
ЗЕВС.
…Нет-нет…
ГЕРА.
… бесстыжим, гнусным!
Твой дед – Уран, а яблочки от груши…
ЗЕВС.
Бесценная, послушай…
ГЕРА.
Всё! Довольно!
Наелась я лапши за тыщи лет!
На всё у кобелей один ответ:
«При чём тут я – во всём повинна плоть!»
Вот взять бы, и башку как расколоть!
(кивает на Азию)
Чертовка хороша.
ЗЕВС.
Ей до тебя!..
ГЕРА.
Я – в курсе. Только это не помеха
Старому козлу!
ЗЕВС.
Не надо злу
Копиться, дорогая! Слышал, злоба
Для печени, для сердца так вредна!
Для всех членов! Придумал! Нам вина
С тобою нужно выпить вместе, разом,
И так похохотать!
ГЕРА.
Ну, ты зараза!
ЗЕВС.
Любимая, вот, два прекрасных рога!
Наполним их, и в царственных чертогах
Лишь мы одни, и всё – лишь для тебя.
Ну, что мне сделать? Под столом
Могу прокукарекать петухом!
ГЕРА.
Была бы в том нужда – и так павлин!
Гляди-ка, хвост облезлый распустил,
Не видя в нём своих седин.
ЗЕВС.
Постой!
Ещё легко могу морским коньком –
Смотри, вот так! Вот так! Бочком-бочком!
ГЕРА.
Подлец! С какого боку не зайди,
А ждёт меня одно там – впереди:
«Мол, я не виноват! Пришла сама!».
ЗЕВС.
Всё пыль! Лишь от тебя я без ума
И памяти – всегда был, и навеки!
Ну, кто они? Простые человеки,
А мы ж – цари! Я лев, ты – моя львица,
И нам уже пора повеселиться,
Все косточки размять!.. Ой!..
(беззвучное ругательство)
ГЕРА.
Что? Опять?
(Зевс кивает, морщась от боли)
О, горе! Ну, иди сюда…
(массирует поясницу Зевсу)
Так лучше?
А так? Кому ты нужен, весь больной…
(Зевс качает головой)
Одной ведь мне. Смешно, люблю как дура!
Что сделать, такова моя натура –
Жена, сестра и мать в одном кувшине!
(Зевс кивает)
Ну, ладно. Всё. Прощён. Но лишь пока!
Теперь, муж, брат и сын, наверняка
Обдумать нужно свежую идею.
ЗЕВС.
О чём же, ангел мой?
ГЕРА.
О Прометее!
Зевс с Герой обсуждают коварный план.
СЦЕНА ВОСЬМАЯ
На Земле жуткая вьюга и мороз. По заснеженному пространству бредут, спотыкаясь, измученные Люди.
Появляется Прометей.
ПРОМЕТЕЙ.
Матерь-природа, ты проклята кем-то, и мир обезумел.
С неба – вода! Но не льётся – кружится ворохом хладным,
В камень твердится, хрустит под ногами. И кровь застывает.
Как мне всё это назвать! Не видел такого я раньше.
Подлые беды! Вы землю объяли, пустили в ней корни!
Чада мои здесь резвились и в солнце купались, как в море,
Взор мой усталый и душу больную сим счастьем лаская,
Песни весёлые пели, а ночью младенцами спали.
Дней не считал, и часов, и мгновений, и жил будто птица,
Крики из Тартара стихли, но чудо исчезло как ветер.
Тайный завистник, сгорая от яда, излился проклятьем –
Хлад воцарился и морок – живого сей враг беспощадный…
Обессилевшие Люди добираются до пещеры, садятся, сбиваются в кучку. Греются, дрожа, друг о дружку. Где-то рядом раздаётся хищный звериный рык. Люди жмутся друг к другу, кричат от страха.
ПРОМЕТЕЙ.
Зверь, прочь, если не хочешь ты лишиться
Клыков опасных, шкуры и когтей!
Тебя предупреждает Прометей!
Звериный рык смолкает.
Ушёл, не бойтесь, люди!
АГИОДУЛ.
…Будь, что будет…
Вокруг – лишь зло! Пропали в пасти зверя
Пять братьев и сестёр на той неделе,
Вчера от стужи – семь. Уж лучше б всех, и…
АЗИЯ.
Стыдись, Агиодул, дурного слова!
АГИОДУЛ.
Но это повторится снова! Снова!
Мы скованы и страхом, и морозом!
И словно овцы тащимся обозом
На бойню – как к единственной судьбе!
Иного не найти в проклятой тьме.
(Прометею)
Ты создал нас и ты за нас в ответе!
АЗИЯ.
Молчи! Не обижайтесь, господин!
ПРОМЕТЕЙ.
Нет, Азия, он прав – мои вы дети.
Но что я за отец, коль защитить
Отраду сердца своего не в силах!
(отходит в сторону)
Снова я слышу, как Тартар глубокий мольбы изрыгает,
Снова печаль расставляет коварные чёрные сети,
Нет мне покоя, ветра разрывают мой парус надежды.
Что мне теперь остаётся? Отправиться следом в безвестность…
(Из кузни доносится постукивание молота)
Мстительно небо! Теперь мне понятно – богам, оскорблённым
Фактом людского рождения, свежестью душ человечьих,
Детским их смехом и песнями светлыми – счастье чужое
Костью царапает горло и снов вожделенных лишает.
(Прометей видит мерцающий огонёк кузни)
Гордый Олимп! Всё в дланях твоих, и владеешь ты всем,
Миром играешь как в карты. Но чем заслужил это право?
Что в тебе жизнь? Разве знаешь ты это! Она есть мгновенья,
Сердца конечность ударов, и жаркой борьбы бесконечность…
Прометей решительно уходит.
СЦЕНА ДЕВЯТАЯ
Олимп. В кузницу входят Гефест и Прометей.
ГЕФЕСТ.
Ты просишь невозможного, мой друг!
ПРОМЕТЕЙ.
Гефест, им сложно выжить – мир суров!
Пойми, смертельный сумрачный покров
Людей накроет без огня однажды!
ГЕФЕСТ.
Я знаю, Прометей, тебе то важно,
Но лишь одно Вселенную волнует –
Устойчивость орбит её планет.
ПРОМЕТЕЙ.
Я слышу оправданий жалкий бред!
Где твой идеализм?!
ГЕФЕСТ.
Судьба терниста…
Иные ведь пытались, и не раз
Подобное птенцам твоим создать –
Земле знакомы разные примеры,
Все как один – бесплодные химеры!
ПРОМЕТЕЙ.
Но ты – пример, как важен в жизни шанс!
Порой от неба маленький аванс
Лишь нужен! Мир поймёт, они прекрасны!
ГЕФЕСТ.
Затеял разговор ты сей напрасно.
ПРОМЕТЕЙ.
В глазах твоих испуг…
ГЕФЕСТ.
Прошу, мой друг…
ПРОМЕТЕЙ.
Я, видно, что-то упустил, Гефест…
В душе твоей всегда жили протест
К бесчинству зла и к честности любовь.
Я помню, как твоя кипела кровь
От праведного гнева, и как Геру
Ты к трону приковывал навечно!
ГЕФЕСТ.
Жить местью глупо – время быстротечно…
(пауза)
Я помню всё… Меня ты спас и приютил
У нимф – у Океана дочерей –
В то время, когда мать дитя отвергла
И бросила в пучину на века –
И всё лишь потому, что я – калека…
Любви отца и матери не знал,
Мне на ночь песни пел девятый вал
И милые Фетида с Эвриномой…
(пауза)
Да, ненавистью жить пытался я,
Но пользы от неё – как от огня,
Что мается за матовым стеклом –
Он тускло светит и во тьме, и днём,
Но, главное – он никого не греет…
(маленькая пауза)
Моё здесь место – у огня богов.
И ни в одной поэме столько слов
Не будет, чтоб дракона описать,
Кой здесь – внутри святого очага!
Смотри же сам – в нём пляшут все оттенки
Цветастых райских кущ и криков ада!
И станет он проклятьем – не наградой –
Согревшимся в его лучах глупцам!
Я – сын отца, и в силах эти руки
Сковать и плуг, и царственный венец!
ПРОМЕТЕЙ.
Я вижу – превратился бог-кузнец
В лощёного придворного слугу…
ГЕФЕСТ.
Не требуй большего, чем я могу.
Входит Пандора с двумя бокалами вина разных размеров.
ГЕФЕСТ (тепло).
Пандора…
ПАНДОРА.
Диалогу я, любимый,
Мужскому вашему не помешала ль?
И мыслей в отношеньи жарких тем
Не сбила ли я с верного пути?
ГЕФЕСТ.
Нам жарких тем, увы, не обойти,
Но в том и есть риторики искусство –
Препонам вопреки не сбиться с курса.
ПАНДОРА.
Я вся дрожу! О, как меня заводит,
Когда мужчина в теле так владеет
Способностью сражаться головой!
(протягивает Гефесту меньший бокал)
Подспорье для беседы, ангел мой!
ГЕФЕСТ.
Мы с радостью беседу им омоем,
Воздав хвалу хозяйке и букету!
Пандора подаёт Прометею больший бокал.
ПАНДОРА.
Как друг семьи прими же чашу эту
С нектаром терпким от всея души!
Сам Зевс взлакать его всегда спешит…
(Прометей принимает бокал)
Не буду вам мешать – совсем не место
Пандоре кроткой в мужественных спорах.
ГЕФЕСТ.
Любимая, я скоро.
ПАНДОРА.
У-хо-жу.
Пандора целует Гефеста и уходит.
ГЕФЕСТ.
Прошу тебя, всё это между нами –
Ты знаешь, как завистен наш Олимп!
ПРОМЕТЕЙ.
Конечно, знаю, друг. Позволь же тост:
«За радость наслаждений!»
ГЕФЕСТ.
И – «за время»!
Есть время умирать и возрождаться!
Прометей и Гефест чокаются и выпивают.
ПРОМЕТЕЙ.
Нектар и впрямь хорош. Понять не трудно,
Нашёл ты, что искал! Что ж, мне пора…
Неловкая пауза. Прометей разворачивается, чтобы уйти. Гефест неожиданно теряет сознание и с грохотом заваливается на пол. Прометей оборачивается и бросается к Гефесту.
ПРОМЕТЕЙ.
Гефест, очнись! Дружище, что с тобой?!
Ведь пили мы одно, и ты так скоро…
Уж не отравлено ль вино?! Пандора!!!
(пауза)
Но, нет, он дышит ровно.
(пауза)
Спит, счастливец…
Взгляд Прометея останавливается на пыла-ющем очаге.
ПРОМЕТЕЙ (подходит к огню).
Чудо Олимпа! Шипы и бутоны! Всего в тебе столько!
Боги ещё не родились, а ты уже пел свои песни!
Страстный гордец, презирающий время и маски пространства,
Мог бы ты ангелом стать, охранителем трепетной жизни!
(берёт в ладони частичку огня)
Странное чувство! Так хочется бросить и…тут же поднять.
Жжёт нестерпимо и страстно, баюкает сердце нагое,
Тянет смеяться, по-детски ликуя, и спрятаться в мраке –
Словно я мелкий проказник, укравший в буфете конфету…
Прометей уходит, бережно унося с собою в ладонях частичку божественного огня.
Появившаяся вновь инфернально Пандора, провожает его взглядом, криво улыбается и так же исчезает.
СЦЕНА ДЕСЯТАЯ
Земля. Люди радостно танцуют вокруг курящегося на костре большого котла.
Входит Прометей. Азия первой замечает его.
АЗИЯ.
Мы рады вам безмерно, господин!
Людской без вас не полон был бы праздник.
ПРОМЕТЕЙ.
Себя я так неловко ощущаю.
Зови же меня просто – Прометей.
АЗИЯ (кивает).
… Хотите есть, о, Прометей?
ПРОМЕТЕЙ.
Не знаю…
Азия берёт Прометея за руку, ведёт к очагу.
АЗИЯ (Прометею).
Прошу…
(Людям)
Наш господин вновь вместе с нами!
Так будем настоящими друзьями
И за его подарок отблагодарим!
(Прометею)
Садитесь в центр, мы вместе поедим.
Пауза. Все ждут решения Прометея. Он со-гласно кивает. И тут же Люди, галдя, начинают руками вылавливать мясо из котла. Они, естественно, обжигаются, но голод пересиливает всё.
У Агиодула же в руках появляется половник. Им он вылавливает из котла самый большой ку-сок и с аппетитом смотрит на него.
Но Азия ловко забирает этот кусок прямо с половника и подаёт Прометею.
АЗИЯ.
Подуйте. Горячо!
ПРОМЕТЕЙ (пробует).
А вкус чудной…
АЗИЯ.
Вы столько на своём веку встречали
И столько ели, но удивлены?
ПРОМЕТЕЙ.
Да, боги, отродясь, хоть не бедны,
Едят всё исключительно сырым.
Вот так им не пришло ещё на ум…
АЗИЯ.
Я счастлива! Боялась ведь безумно!
ПРОМЕТЕЙ.
Чего, дитя моё?
АЗИЯ.
Что всё испорчу!
Бессонницей страдала прошлой ночью –
Варить или не варить – была дилемма!
ПРОМЕТЕЙ.
С цветами было так же?
АЗИЯ.
Так – со всем!
И с песнями, и с танцами… и с вами…
Агиодул явно нервничает.
ПРОМЕТЕЙ.
Конечно же, за жизнь я видел много.
Мой век – без края и конца – дорога,
Но сердце утомлённое ликует –
Ведь как-то же смога тебя такую
Земля родить…
АГИОДУЛ (резко).
Никто не хочет пить?!
Мне кажется, что очень много соли!
АЗИЯ.
Прости, Агиодул, помимо воли
Моей то вышло, я ещё учусь.
ПРОМЕТЕЙ.
По мне так – очень вкусно!
АГИОДУЛ.
Божий вкус
Совсем иной – пресыщен за века.
Что вам «сойдёт» – нам смерть наверняка!
АЗИЯ.
Не всё так страшно. Вот, запей водою!
Азия даёт запить Агиодулу из половника.
АГИОДУЛ.
Однако очень странная на вкус…
Люди пробуют из половника.
ЛЮДИ.
Действительно… Водою уж не пахнет…
АГИОДУЛ.
И что это теперь?
АЗИЯ (после коротких размышлений).
Бульон, должно быть.
ПРОМЕТЕЙ.
Бульон?
ЛЮДИ (шепчутся).
… Бульон.
… Бульон. Буль… как?
… Буль-он. А...
АГИОДУЛ.
Бульон? Но почему?
ЛЮДИ (Азии, хором).
Да! Почему?
АЗИЯ (задумывается).
… А почему бы нет?
ЛЮДИ (Агиодулу, хором).
Да! Почему?
Агиодул не знает что возразить. Тогда Прометей берёт половник из рук Агиодула, зачерпывает из котла и пробует бульон на вкус. Пауза.
ПРОМЕТЕЙ.
… Я думаю… бульон.
ЛЮДИ (хором).
Ура! Бульон!!!
Люди восторженно кричат, танцуют и по-степенно уходят. Агиодул уходит последним.
СЦЕНА ОДИННАДЦАТАЯ
Прометей и Азия остаются одни.
ПРОМЕТЕЙ.
Всё было вкусно – мясо и бульон.
Его я ароматом опьянён.
АЗИЯ.
Улыбка снисхожденья в вашем лике –
Ведь я лишь неофит – в еде, в музыке…
ПРОМЕТЕЙ.
Дитя моё, поверь, и вы, и боги –
Мы все, хоть наши так чужды дороги,
Лишь путники, идущие в ночи!
… На этом долгом тракте под Луною
Потеряно преступно много мною,
Но людям её бледные лучи
Помогут отыскать всё, несомненно!
… О, Азия, ответь же откровенно,
Что властвует в тебе при виде звёзд?
АЗИЯ.
… Предчувствие открытий!
ПРОМЕТЕЙ.
Вот! Так просто!
Богам же тайны будто бы ясны,
Подвластны даже собственные сны!
И всё пустяк – и новых звёзд рожденье,
И утреннего ветра дуновенье
Бессмертным! Неужели то – не смерть!
… Олимп высок, но стал глубокой ямой!
АЗИЯ.
Останьтесь здесь!
На заднем плане тихо появляется Пандора, оставаясь незаметной для Азии и Прометея.
ПРОМЕТЕЙ (качает головой).
У вас особый путь –
Он только ваш, и мне к вам не примкнуть,
Я прошлое уже…
АЗИЯ.
Не смейте так…
ПРОМЕТЕЙ.
Увы, дитя… Полночный липкий мрак
И путы лжи живут внутри Титана,
Душа его согбенна под обманом.
АЗИЯ.
Опорой бы мне стать для ваших плеч,
От грусти вас смогла б я уберечь.
ПРОМЕТЕЙ.
О, Азия… моей души оазис…
АЗИЯ.
Мой милый, мой несчастный Прометей…
Звучит музыка. Азия привлекает к себе Прометея. Его голова ложится ей на плечо. Азия и Прометей танцуют, и как бы они ни двигались в танце, голова Прометея всегда находится на плече или груди Азии.
Видя танец Азии и Прометея, Пандора в какой-то миг начинает пытаться копировать их движения. В этом она подражает не столько физическим движениям, сколько эмоциям, что сейчас живут в Азии и Прометее. Пандора, танцуя со «своим» невидимым Прометеем, «становится двойником Азии» – движения Пандоры и Азии синхронны.
Музыка смолкает. Прометей отстраняется, уходит. Азия и Пандора остаются.
СЦЕНА ДВЕНАДЦАТАЯ
Входит Агиодул. Пандора, словно очнувшись ото сна, исчезает.
АГИОДУЛ.
Над морем Средиземным блеск созвездий,
Дурманы диких трав, и льются песней
Рассветный бриз и ласковый прибой!
Качается планида подо мной!
АЗИЯ.
Ты пьян, Агиодул?
АГИОДУЛ.
Я пьян тобой!
С мгновения того, когда впервые
Увидел тёплых глаз моря хмельные,
В бездоньи утонул их навсегда…
АЗИЯ.
Боюсь, в пучине хладная вода.
Всплывай, не то простудишься напрасно.
АГИОДУЛ.
Принять любую муку буду счастлив
Из этих рук всегда! Владей же мной!
АЗИЯ.
Отчаянный пловец, ступай домой…
АГИОДУЛ.
Нигде мне без тебя приюта нет,
Не радостен ни вечер, ни рассвет.
АЗИЯ.
… О, как я понимаю тебя, брат…
АГИОДУЛ.
И снова равнодушный этот взгляд…
И «брат», и разделяет вновь нас вечность…
АЗИЯ.
Меж Солнцем и Луною – бесконечность.
Хоть слеплены из пыли оба звёздной,
Но в Космосе – величественном, грозном –
Свои у них орбиты и невзгоды.
Однако же в хорошую погоду
Луна и Солнце – словно брат с сестрою –
Плывут одновременно над Землёю.
АГИОДУЛ.
Вершина! Недоступна и остра!
(хочет коснуться руки Азии)
Не бойся же, не сделаю я зла…
АЗИЯ.
Я верю, но, прошу тебя, не надо…
АГИОДУЛ.
Для сердца моего лишь ты отрада
И горькие страдания ночей,
И мук надежды сладостный елей!
Молю, не убивай раба отказом!
АЗИЯ.
Не мучь меня.
АГИОДУЛ.
За что я так наказан,
И без любви влачу убогий век?
За то лишь, что всего-то человек?!
(пауза)
Тебе он разве ровня?
АЗИЯ (качает головой).
Он – глубины,
В которых тонет сам. Цветком жасмина
И солью ветра пахнет его грусть…
АГИОДУЛ.
Жестокостью своей ты рвёшь мне грудь!
Очнись, мы для него лишь рог с дурманом,
Чтоб совести своей залить изъяны!
АЗИЯ.
Ты пьян.
АГИОДУЛ.
А ты слепа и безоружна
Пред чарами божка, чьё имя нужно
Стереть из всех анналов навсегда!
АЗИЯ.
Как смеешь ты…
АГИОДУЛ
Представь же, смею! Да!
Не розовым жасмином – гнилью ржавой
Воняет грустью его! Герой твой бравый –
Единственный Титан средь олимпийцев,
Но где же его кровных братьев лица?
А я скажу – секретов нет меж нами –
В аду, что за Кавказскими горами,
И встретят там кончину своих дней!
Их Зевс низверг, помог же – Прометей!
АЗИЯ.
И кто же рассказал тебе об этом?
АГИОДУЛ.
Возлюбленная светлая! Обетом
Священным скреплены уста мои,
Однако же ни капли нет в них лжи.
АЗИЯ.
Священный раб! Блюдешь чужую совесть?!
АГИОДУЛ.
Нет, я…
АЗИЯ.
По части сплетен ты сноровист!
Припомни же, безродный спаниель,
Как клял судьбу за зверя и метель
И трясся, малодушно помышляя
Прервать дарованную жизнь навек…
АГИОДУЛ.
Я? Нет…
АЗИЯ.
Теперь, ничтожный человек,
Принявший плоть священного огня,
Плюёшь на длань, хранящую тебя!
О, небо, как ты жалок безнадёжно…
Азия, исполненная презрения, уходит.
АГИОДУЛ (вслед ушедшей Азии).
Но очень терпелив… Мне ждать не сложно.
После эти слов Агиодул внезапно превращается в Зевса.
СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯ
Там же. Появляется Пандора.
ПАНДОРА.
Я вовремя, хозяин?
ЗЕВС.
В аккурат…
ПАНДОРА.
Для мести вашей средств имею ряд:
Кинжал в ночи, отравленные стрелы,
Несчастный случай где-нибудь в пути,
Конверт с чумой – работает отменно,
Строптивый на прогулке жеребец,
Полоний двести десять, наконец…
ЗЕВС (морщится).
Нет, слишком много чести. Так венец
Героя он примерит ненароком.
ПАНДОРА.
Постойте… «он»? Кто «он»?
ЗЕВС.
Кто… Прометей.
(вздыхает)
Тут нужно тоньше, глаже и мудрей.
ПАНДОРА (опустившимся голосом).
Диктуйте…
ЗЕВС.
Развенчать, унизить вволю,
Представить бракоделом криворуким,
Гороховым шутом или безумцем,
Врагом Олимпа и … с него довольно…
ПАНДОРА.
В каком предпочитаете порядке?
ЗЕВС.
Лишь важен результат. Ещё вопросы?
ПАНДОРА.
Желанный способ есть?
ЗЕВС.
Импровизируй.
ПАНДОРА.
Под это я заточена остро,
Исполню с удовольствием и в срок…
(хочет уже, было, уйти, но останавливается)
… Вам преданный Титан собратьев предал.
И будет предан вами. Каламбур!
Нарочито церемонно поклонившись, Пандора уходит, оставляя Зевса в душевном раздрае.
СЦЕНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Там же. Входит Гера.
ГЕРА.
А палец в рот чертовке не клади!
Любому сердце вырвет из груди
И съест! Лишь было бы у жертвы сердце…
ЗЕВС.
Оно есть даже у скалы…
ГЕРА.
Возможно.
Но не у тех, кому всего дороже
Престол. В таком пикантном предприятьи
Душевный орган вреден для участья.
Пауза.
ЗЕВС.
И мы престол с тобой убережём?
ГЕРА.
Мы что угодно сделаем вдвоём –
Сандалии лишь в паре хороши,
Коль две ноги имеешь.
ЗЕВС.
Не смеши –
Европу ты к Титану подослала!
Безжалостно вонзила она жало
Любви в несчастного по твоему приказу!
ГЕРА.
Беда, что кончила с врагами разом?
ЗЕВС.
Заставив сердце на весах пылать!
ГЕРА.
Он волен был меж долгом выбирать
И чувством. И свой выбор сделал сам!
Страсть – камень преткновенья дуракам
Извечный – венценосцам и холопам;
В итоге же, бастарды от Европы
Похожи на тебя – как ни крути!
Наловишь рыбки ты и в этой мути –
Лишь ловко чередуй свой кнут и пряник.
ЗЕВС.
В конце концов, он мой родной племянник!
ГЕРА (словно льдина).
А мне Гефест был сын… Но на Олимпе
Должны быть совершенны все! А им мы
Гордиться б не смогли – ты так сказал.
Пауза.
ЗЕВС (о своём).
Предательство… Причём, уже второе…
ГЕРА (индифферентно).
И будет третье, пятое, седьмое –
Любая жертва – благо для короны,
Коль ей грозят какие-то препоны.
Придумали не мы сей status quo.
ЗЕВС.
Не мы?
ГЕРА.
Смешно, не правда ли?..
ЗЕВС.
Но, кто?..
Пауза. Робко входят Сила и Власть.
СИЛА.
О, царственный венец! Неловко право…
ВЛАСТЬ.
Вечерний бал готов! Олимп ждёт главных!
ЗЕВС (Гере).
Танцуем?
ГЕРА (кивает).
Да. И как всегда – на славу!
Звучит музыка. С торжественным видом Зевс и Гера уходят в сопровождении Силы и Власти.
СЦЕНА ПЯТНАДЦАТАЯ
Земля. Закат над морем. Появляется Прометей с бутылкой вина в руках.
ПРОМЕТЕЙ.
Сказочный сон? Наяву это вижу? Размыты границы
Нег и реальности блеклой. Брожу я счастливый, хмельной!
Шёлковый бриз, переливы заката и тёплые камни –
Всё о любви говорит, что в истерзанном сердце зажглась.
Быть мне счастливым, и быть обновлённым и песни поющим!
Жить мне, дыша полной грудью и воздух трепещущий пить!
Сбросить все цепи, сковавшие прошлое, в счастье забыться
Сердце Титана зовёт!.. А совесть противится зову…
Горестный плач, что из Тартара рвался и мучил жестоко,
Жилы как струны тянул, справедливо мне спать не давая,
Смолк, растворился в потоках эмоций, и светлое счастье
Стало желанною птицей, что в поле бескрайнем летает.
Это мельчит, опускает идею! Афина права –
Люди – лишь средство от боли, и целью не должно им стать!
Всё это верно! Но, братья, простите, я вновь предаю вас, –
Радостью пьян я бездонной, и снова трезветь не хочу!
Сзади появляется Азия с небольшим красивым ларцом и закрывает ладонями глаза
Прометея.
ПРОМЕТЕЙ.
Ведь, ты?
АЗИЯ.
Я, Прометей.
ПРОМЕТЕЙ.
Что?.. Повтори!
АЗИЯ.
Я лишь сказала: «Здравствуй, Прометей!».
ПРОМЕТЕЙ.
И всё? Не господин?!
АЗИЯ (смеётся).
Сказала б «нет»,
Но небу не соврёшь, и я бесспорно
Твоя раба, но… только в плане тонком.
ПРОМЕТЕЙ.
В каком?
АЗИЯ.
Если не против, в сексуальном.
ПРОМЕТЕЙ.
Ответь, насколько этот сон реален?
Прометей оборачивается.
АЗИЯ.
Как сам захочешь. Всё в руках твоих…
Пауза. Прометей замечает ларец.
ПРОМЕТЕЙ.
Какой чудной…
АЗИЯ (отодвигает ларец в сторону).
Там завтрак. На двоих…
Азия страстно целует Прометея. Звучит романтическая музыка. В небе горят яркие звёзды.
СЦЕНА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Земля. Берег моря. На протяжении ночи Азия и Прометей занимаются страстной любовью.
СЦЕНА СЕМНАДЦАТАЯ
Рассвет. Прометей просыпается в объятиях Азии. Тихонько убегает по малой нужде. Пока Прометей отсутствует, Азия приготавливает ларец на видимом месте.
Прометей возвращается, замечает ларец. Хочет открыть его, но отчего-то медлит.
ПРОМЕТЕЙ.
Прости…
АЗИЯ.
За что?
ПРОМЕТЕЙ.
Я ночью вёл себя…
АЗИЯ.
Как бог Олимпа?
(Прометей смущённо кивает)
Ты ведь бог, логично?
ПРОМЕТЕЙ.
И это величайшая беда,
Проклятие моё, гнилая рана…
АЗИЯ (подвигает ларец ближе к Прометею).
Мой дивный бог…
ПРОМЕТЕЙ.
О, Азия, дитя,
Я должен кое в чём тебе признаться!
АЗИЯ.
Я знаю… Знаю всё. Меня бросаешь.
Вполне себе поступок рядовой!
ПРОМЕТЕЙ.
Тебя я не достоин…
АЗИЯ (легко).
Трёп пустой!
Забей! Мы развлеклись «по полной» оба,
Без всяких обязательств – чистый кайф!
ПРОМЕТЕЙ.
Как стыдно, боги!
АЗИЯ.
Милый, life is life!
(ставит ларец прямо перед Прометеем)
Открой! В нём – благодарность от людей.
ПРОМЕТЕЙ.
Подарок?! Мне наградою презренье!
АЗИЯ.
Но важно лишь, что мы – твои творенья!
Деянием сиим ты искупил
Любую шалость, даже эту ночь!
Смелее, Прометей, сомненья прочь!
Дурные сны пусть остаются снами,
И прошлое далёкое умрёт.
Прометей открывает ларец, и из того вырывается буря, отбрасывая Прометея в сторону. Всё вокруг всё начинает летать ураганом. Азия, истерически смеясь, превращается в Пандору.
ПАНДОРА.
Летите, заполняйте мир, несчастья!
Болезни злые, вам карт-бланш во всём!
Людское горе будет день за днём
Вам самой вкусной, самой жирной пищей!
(распаляясь)
И разум обессиленных людей
Покинет постепенно навсегда,
Погаснет, как далёкая звезда,
Чей свет давным-давно фантом мертвецкий!
Прометей, приложив неимоверные усилия, захлопывает ларец. Ураган тут же стихает. Прометей падает, обессиленный.
СЦЕНА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
С одной стороны сцены торжественно появ-ляется весь сонм богов во главе с Зевсом. Затем с другой стороны появляются пугливой кучкой люди, среди которых и Азия.
ПРОМЕТЕЙ (Зевсу).
Людей обрёк на медленную смерть
Всевидящий тиран…
ЗЕВС (улыбается).
Титан, как верно!
Я полностью с тобой-таки согласен.
Ведь, если заменить вторую «тэ»
В твоей национальности на «ре» -
Родится легкомысленный Тиран.
Он должен посылать на смерть народы!
ПАНДОРА (Гефесту, сухо).
Мой милый пупсик, это – лишь работа…
ЗЕВС.
О, честный Прометей, грустишь напрасно!
По сути, люди – есть смешная плата
За ночь любви!
ПРОМЕТЕЙ.
Понятие стыда
Олимпу чуждо! Мерзко, но умело
Использовал привязанность мою –
Смешон ты, Зевс, и жалок!
ЗЕВС.
Из-под палок
Тебя никто не гнал в постель к Пандоре.
Подумайте, друзья, какое горе –
Так спутать две звезды! Имей же волю
Признать – твоё созданье не прельстило,
Моё же тебя в койку уложило
Без всякого труда! И кто смешон?
Легко ж ты был, однако, искушен,
А верный Купидон-таки мой меток!
Но вот настало время для ответа
За всё! Теперь вступают в дело профи!
(делает жест Власти и Силе, но те мнутся)
Любезные, живее – стынет кофе…
Сила и Власть подходят к Прометею и с ви-новатым видом берут его под руки.
Гефест бросается к Зевсу.
ГЕФЕСТ.
Отец, прости его на первый раз!
ЗЕВС (игнорируя Гефеста).
Ты был к своим игрушкам слишком щедр,
Даря богатства им из земных недр –
Широкими мазками, как своё;
И хилые, но души в них вложил,
(зыркает на Афину)
Хотя, конкретно как, мне не известно.
Ещё людишкам хитрости подкинул,
Скормил мне хвост, копыта и рога,
Не думав о желудке старика –
Я до сих пор копытами рыгаю;
И далее по списку – то, что знаю:
Учил своих паяцев сеять злаки,
Растить лозу, петь песни, пить вино…
ГЕРА (подсказывает).
Играть на инструментах музыкальных,
Азартным играм!
ЗЕВС.
Даже – домино!
ГЕРА.
Отлично понимая, развлекаться
Богам – и то не всем разрешено!
ЗЕВС.
Однако же презрел как истинный буян
Уклад Олимпа дерзко ты и, словом,
Взомнил себя поэтом жизни новой!
ГЕРА.
Но всё это – не боле, чем пустяк,
Забавы третьесортного божка.
ЗЕВС.
За них я б не судил, наверняка!
Ответь же сам, за что ты будешь скован?
То будет для всего Олимпа новость!
Гефест!
ГЕФЕСТ.
Отец, уволь, я не посмею…
ЗЕВС.
Приказ царя сейчас тобой велеет,
Никчемный колченогий шут! Забыл,
Как выкрал Прометей святую ценность,
Что вверена была тебе!
ШЕПОТ БОГОВ.
… О, ужас!..
Да… Истинный кошмар!..
ЗЕВС (Гефесту)
Иль ты намерен
Составить ему дружеский союз?!
Раз так, то места хватит за глаза
Обоим в ледяных горах Кавказа!
Там вечный снег, и ветер острый свищет,
Быть вам двоим орлу кровавой пищей –
Друг завтраком твой станет, ты – обедом!
Божественным брутальнейшим дуэтом
Споются акапельно ваши вопли.
Так, как?! Вперёд, кузнец! И вытри сопли!
«Поникший» Гефест подходит к с молотом и цепью к Прометею.
ЗЕВС (Прометею).
Доверия кредит ты тратил долго,
И ближние мои по службы долгу
Мне пели в уши всякое порой,
Но был я за тебя всегда горой!
Мне нравилась твоя горячность духа,
Стремленье к правде, музыкальный слух,
Свободный крой туники, дар поэта,
Но есть всему предел!… Итак, по делу:
Олимп, внимай! Нас предал Прометей!
Огонь священный для своих людей
Он выкрал ночью чёрной вероломно
И тем перечеркнул наше родство!
Вердикт – Титан отныне нам не друг,
Достоин он теперь лишь вечных мук!
Зевс делает жест Гефесту. Гефест начинает заковывать Прометея.
АЗИЯ (внезапно).
Но это подло! Подло и жестоко!
Постыдный фарс судилище богов!
Сонм богов замирает. Пандора смотрит на Азию – с ревностью и восхищением одновременно. Сила и Власть озираются на Зевса.
ЗЕВС.
Нет-нет, нам интересно! Пусть же молвит!
АЗИЯ.
В аду сейчас, и то огонь погас –
Так дико веет холодом от вас!
Помилуйте, молю! Он был обманут!
Меня возьмите…
(Афине и остальным богам)
… что же вы молчите!!!
Ведь он ваш друг и брат названный!
… Эх, боги, вы… немые истуканы…
Надежды лепестком огонь стал людям,
И что с того?! От вас же не убудет!
… Вините Прометея так жестоко
Не кражей вы священного огня,
О, нет! Судим за то лишь, что меня –
Простую смертную – с тем светом любит,
Что в вас давно уснул…
(вглядывается в Зевса)
Агиодул?..
Зевс на мгновение теряется.
ЗЕВС (нервно усмехается).
Любезная, а это – фамильярность!
АЗИЯ.
Но взгляд ваш… Неужель я обозналась…
ЗЕВС.
Всё это, детка, разума лукавство!
Вредно людскому роду, без сомненья,
Вкушение наук и просвещенья –
Для счастья нужно мало!
АЗИЯ (опустошённо).
… Всё пропало…
ЗЕВС (всем, о Прометее).
Поддавшись страсти, отдал он огонь!
И яростный, кроваво-красный конь
Пожарища, какого не представить,
Однажды втопчет мир в небытие, –
Без даже моего на то согласья!
Спасения не будет в том огне!
(направляется к выходу, но останавливается)
Возможно, Прометей, тебя утешит
Тот факт, что всё ещё жива Надежда –
Дрожит на самом дне ларца Пандоры.
На том – привет! Нас ждут обоих горы!
Сонм богов во главе с Зевсом уходит. Пандора, находящаяся до этого рядом с Азией, уходит за богами последней. Люди уводят убитую горем Азию.
СЦЕНА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Горы Кавказа. Гефест – подле Прометея.
ПРОМЕТЕЙ.
Не мучь себя, Гефест – я жалкий вор…
ГЕФЕСТ.
Покайся, брат, себе наперекор –
Отвергни род людской! Строптив Телец,
Но всё ж твои заслуги пред Олимпом
Он помнит, всепрощающий отец!
ПРОМЕТЕЙ.
О, нет, отца я предал – много прежде.
Теперь орлу себя скормлю в надежде,
Что люди станут более, чем я,
Своих Титанов-праотцов достойны.
ГЕФЕСТ.
Ты болен, милый друг! У тебя жар!
ПРОМЕТЕЙ.
Гефест, в груди моей живёт пожар,
Но это добровольное горенье –
Однажды чтоб очиститься до тех,
Кто вылеплен из глины и воды.
ГЕФЕСТ.
Вот! Вот же! На лицо твоё безумье!
Безумных же везде, во все эпохи
Цари обычно милуют – им в радость!
И Зевс, узнав про тяжкий сей недуг,
Пошлёт меня, чтоб снять твои оковы!
ПРОМЕТЕЙ.
Кузнец, остановись! Та мысль не нова –
Влюблённого представить как безумца!
Поверь, о, недолюбленный хромец,
Что многие взойдут ещё на горы,
Презрев страданий груз, ради любви,
И всех их окрестят врагами духа!
Не важно, друг, кто печень их терзает –
Орёл иль воин, в чьих руках копьё, –
Итог один, и каждому – своё…
… Ты жаждешь для меня, нет, не спасенья –
Смирительных оков, в стакане яду,
И бегства – как забвенья – от себя!
Ступай же, кроткий мой Гефест – устал я…
Раздаётся раскат грома. Гефест уходит.
СЦЕНА ДВАДЦАТАЯ
Скала на Кавказе. Прилетает орёл и начинает клевать печень прикованного Прометея. На земле безумствует жестокая буря. Многие люди гибнут.
Среди страдающих людей Прометей видит Азию, отрешённо переносящую все тяготы.
ПРОМЕТЕЙ.
Небо святое, к тебе я взываю как к доброму отче!
Сразу прикончи Титана, не мучай, прими его душу!
Печень моя вновь и вновь отрастает, продляя страданья,
Беркута клюв беспощадный больных моих глаз милосердней.
СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Кавказ. Входит Афина и прогоняет орла.
ПРОМЕТЕЙ.
Что скажешь ты, всё знаю наперёд –
Не трать же красноречие напрасно…
АФИНА.
О, как, доверчивый мой брат, ужасен
Пустых твоих мучений тяжкий гнёт!
ПРОМЕТЕЙ.
Уйди…
АФИНА.
Молю тебя я, откажись!
ПРОМЕТЕЙ.
Ответь, Паллада, что такое жизнь?
АФИНА.
…Я знаю только, что она конечна.
И даже у таких, как мы.
ПРОМЕТЕЙ (горько).
Мы – вечны.
АФИНА.
У вечности есть тоже свой предел –
Коль свет стремится в мрак и пустоту,
То рано или поздно их достигнет…
ПРОМЕТЕЙ.
Как мудро! Но ведь свет, пока не сгинет,
Обязан озарять – он жив лишь в этом!
АФИНА (жарко).
Твоя любовь как дивные рассветы
Способна озарить любое сердце!..
ПРОМЕТЕЙ (после паузы).
Ты души в них вложила…
АФИНА.
Я угодила
В тот час тебе, не думая вперёд,
Куда затея наша приведёт.
Отринув всю стратегию и мудрость,
Палладой не была – была лишь девой…
(пауза)
Ты вылепишь потом иных людей,
Когда Олимп утихнет.
(кивает на людей)
Сим не выжить.
ПРОМЕТЕЙ.
Предательство… Притом, уже второе…
АФИНА.
Дитя… Все предают – не ты один,
И слову своему сегодня только
Наивнейший глупец не господин.
Для тех, кто повелеет сотней слуг,
Не ложь сие – политика, мой друг!
ПРОМЕТЕЙ.
Как мудрость хладная сейчас не к месту!
АФИНА.
Я просто быть хочу с тобою честной,
О, хладная гранитная скала!
Характерец, однако же, вменил
Тебе дурным наследством пращур Хаос!
ПРОМЕТЕЙ.
Сестра, ведь ты пришла сейчас оттуда,
Где льётся хмель, и где курятся блюда
Злачёные и в россыпях камней
Кровавым паром от сердец людей –
Смакуют боги те сердца сырыми!
АФИНА (пауза).
Иными им не быть, они же – боги.
ПРОМЕТЕЙ.
То верно – у нас разные дороги.
И, видимо, с тобой, Паллада – тоже…
… Ещё детьми, я помню, вместе пели,
Играли и влюблялись в этот мир,
Не зная никаких его законов,
Мы небом и питались, и дышали,
Совсем не отделяя жизнь от снов.
Мы так хотели птицами остаться,
Но выучились всё же на богов…
Вновь раздаётся мощнейший раскат грома. Афина касается щеки Прометея и уходит.
СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Кавказ. Вновь прилетает орёл и клюёт печень Прометея. И вновь перед Прометеем возникают видения болезней и войн среди людей. Люди озлобляются, становятся всё более жестокими. Орудия убийств становятся всё совершеннее – учёные мужи разрабатывают всё новые и новые их виды. Лентой сменяются эпохи. Всё заканчивается ядерным «грибком». Земля выжжена.
Прометей, прикованный, лежит без чувств.
СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Олимп. Ночь. Кузница Гефеста. Появляется Пандора, сверху смотрит на Прометея. Она делает порывистое движение к нему, но останавливается у самого края Олимпа.
Появляется Гефест в накинутом на плечах домашнем «уютном» клетчатом пледе.
ГЕФЕСТ.
Который час?
ПАНДОРА.
Уж близится рассвет.
ГЕФЕСТ (обнимает Пандору, укрывая пледом).
Проснулся, а тебя со мною нет…
ПАНДОРА.
Внезапно захотелось молока…
ГЕФЕСТ.
Прости меня, больного дурака,
Но я уж испугался грешным делом…
ПАНДОРА.
Чего?
ГЕФЕСТ.
Что ты как птица улетела.
ПАНДОРА.
Куда?
ГЕФЕСТ.
Не знаю. Может быть, на юг.
ПАНДОРА.
Зачем?
ГЕФЕСТ.
Возможно, ты замёрзла вдруг,
Или наскучил я тебе внезапно…
ПАНДОРА.
Хороший плед, на ощупь очень славный.
ГЕФЕСТ.
Подарок к свадьбе.
ПАНДОРА.
От кого?
ГЕФЕСТ.
От мамы.
ПАНДОРА.
Довольно колок.
ГЕФЕСТ.
Да? Не замечал.
(пауза)
Я заново обрёл родной причал,
Которого так сторонился глупо.
В гордыне, в злобе памяти был груб,
Строптив, несносен и жесток отчасти,
Однако не снискал при этом счастья
И плыл по огненной реке, но ты
Воздвигнула прощения мосты,
Что не горят…
ПАНДОРА (неожиданно).
Ответь мне, я живая?
ГЕФЕСТ.
Любимая… Душа моя родная…
Я чувствую, как бьётся это сердце!
ПАНДОРА.
Его совсем не слышу иногда…
Я очень виновата пред тобою.
ГЕФЕСТ (качает головой).
Нет, ты тогда была совсем иною,
И честно выполняла ту работу.
ПАНДОРА (о Прометее).
И перед ним…
ГЕФЕСТ.
… Всё кончится вот-вот,
Пройдёт, как сон.
(маленькая пауза)
Пойдём в постель, Пандора.
ПАНДОРА.
Немного подышу. Иди… Я скоро…
Гефест оставляет плед на Пандоре, бережно укрывает им, целует её и уходит.
Пандора несколько мгновений смотрит на Прометея, лежащего без чувств, затем подходит к божественному огню, смотрит на него заворожённо, тянет к нему ладонь. Частичка божественного огня оказывается на ладони Пандоры. Пандора вновь бросает взгляд на Прометея, зажимает частичку божественного огня в ладони и уходит.
СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
Утро на скале. Рядом с Прометеем появляется Геркулес – маленькое угловатое создание. Он приводит Прометея в сознание.
ГЕРКУЛЕС.
Очнись! Твоих страданий вышел век!
ПРОМЕТЕЙ.
Ты кто?
ГЕРКУЛЕС.
Я? Скромный богочеловек.
И имя моё скромно – Геркулес!
ПРОМЕТЕЙ.
Понятно… Твой отец, конечно, Зевс?
ГЕРКУЛЕС (с гордостью).
Да – в небе царь! Имеет много дворни!
ПРОМЕТЕЙ (в сторону).
… Пустил-таки сорняк гнилые корни
В саду благоуханном…
(Геркулесу)
Кто же мать?
ГЕРКУЛЕС.
Из смертных – ты не можешь знать, –
Алкмена, дочь царя людей. Свой род
Вела она от первочеловека,
Я имя к сожаленью позабыл.
Адам?.. Га-Ноцри?.. Тор?.. Мафусаил?..
ПРОМЕТЕЙ.
А ты какого чёрта здесь забыл?
ГЕРКУЛЕС.
О! Я к тебе в такую даль пришёл,
Чтоб был прекрасный подвиг совершён –
Тринадцатый, заметь – здесь и сейчас!
Спасенье Прометея близок час!
ПРОМЕТЕЙ.
Зачем?
ГЕРКУЛЕС.
Примерил, коль, геройства одеянья,
То должен доказать сие деяньем!
Спасение больных усталых тел
В программу мою входит добрых дел.
Глянь, чем я не герой? А? Профиль? Фас?
Почти что бог!
ПРОМЕТЕЙ.
Косишь на один глаз.
ГЕРКУЛЕС.
Эх, дядя!.. Вот, спасать тебя сейчас
Желанье отбиваешь всё, ей богу!
Такую отмахал сюда дорогу,
Чтоб вовремя прийти к тебе на помощь!
Немейского убил по ходу льва,
Все девять глав отсёк лернейской гидре, –
Смертельный танец наш кружился вихрем;
И птицам противостоял так смело,
Чьи перья, будто бронзовые стрелы!
В Аркадии гонялся год за ланью;
Ещё отважно этой самой дланью
Привёл я посейдонова тельца
В Микены к царственному Эврисфею;
Адмету возместил его потерю,
Отняв для безутешного вдовца
Любимую жену у бога смерти,
Что было нелегко – так, между нами;
Кормившего коней своих врагами
Фракийского убил я Диамеда,
И всяческие Амазонкам беды –
Чтоб пояс Ипполиты взять – чинил;
Морское в Трое чудище убил
И Цербера пленил собственноручно;
Бессмертья умыкнул я яблок кучку,
Врата установил у Гибралтара,
А так же безвозмездно – то бишь, даром –
С Кентаврами без устали сражался;
В какашках бычьих колупался!
Вот, сколько умудряются насрать
Пятьсот быков у Авгия за сутки?
Не знаешь!.. Это, брат, поверь, не шутки!
Нюхни-ка! Чуешь? Тот ещё «Шанель»!
Весёлая случилась карусель,
И тут ты мне: «Косишь на один глаз!»…
Да, если откровенно, без прикрас,
Миг жизни всякий человекобога,
Иль богочеловека – то не важно –
По горло полон мужеством сермяжным,
Бесхитростной отвагой!
ПРОМЕТЕЙ.
Бедолага…
Устал наверняка уж от трудов…
ГЕРКУЛЕС.
Ещё бы! Нет таких в природе слов,
Героя житие чтоб описать!
ПРОМЕТЕЙ.
Не нервничай – когда-нибудь опишут.
Геркулес взволнован.
ГЕРКУЛЕС.
Видишь ясно?
ПРОМЕТЕЙ (кивает).
Займешь свою ты нишу
В великом пантеоне средь богов.
ГЕРКУЛЕС.
Рассказывали мне, что ты предвидец.
Взгляни внимательней, как каков конец
Геройский уготован мне?
ПРОМЕТЕЙ.
В огне.
ГЕРКУЛЕС.
Имеешь ты в виду, в огне сраженья?
ПРОМЕТЕЙ.
То будет, говорит мне провиденье,
Важнейшая из битв – с самим собой!
ГЕРКУЛЕС.
… Эх, мне бы с моей твёрдою рукой
Сомнений липких лап совсем не трогать, –
Ведь смерть я повидал, но всё ж откроюсь,
О, нет, не думай, смерти не боюсь! –
А, скажем так… немножечко волнуюсь…
Однако, поклянись сейчас же мне -
Об этом никому!
ПРОМЕТЕЙ (устало).
Клянусь.
ГЕРКУЛЕС.
А чем?
К чему душа твоя лежит столь нежно,
Чтоб клясться этим, дорожа?
ПРОМЕТЕЙ.
… Надеждой…
Её хранит на самом дне ларец –
Так мне сказал об этом твой отец…
ГЕРКУЛЕС.
Клянись надеждой! Чур, не мухлевать!
И в сей же миг начнём тебя спасать!
ПРОМЕТЕЙ (в сторону).
Мир мёртв… Угас последний уголёк,
И венценосец со строптивцем рассчитался,
Жестокий преподав ему урок,
Лишь этот богомастодонт остался…
ГЕРКУЛЕС.
Прости, в твоих словах не разобрался.
ПРОМЕТЕЙ.
Ты умный, говорю… и сил прилично.
ГЕРКУЛЕС.
Ведь я по папе – бог, тут всё логично!
Признаюсь всё ж, Земля – не мой удел,
Вот, скоро отойду от ратных дел –
И сразу на Олимп! Зевс в общем сонме
Мне место застолбил. Если не врёт.
ПРОМЕТЕЙ.
Не дорого возьмёт он, коли так…
ГЕРКУЛЕС.
Постой-постой, ответь – то я дурак,
Или мыслишка так твоя тонка…
Как волос брошенной на смерть любимой?
Что обмер? Неприятные слова?
Их мимо пропусти! Они едва
Волнуют твоё сердце до глубин,
Убивший свою дворню господин…
Вновь «кинолентой» сменяющихся эпох возни-кают перед Прометеем видения страшных люд-ских болезней и жестоких войн, заканчивающихся ядерным «грибком».
ГЕРКУЛЕС.
Людьми ты, как вином, бездонность бочки
Грехов своих цинично заполнял
И нежно превратил из цели в средство.
Взгляни, оставил что ты им в наследство?
Какую мощь? Троянского коня?
Вся прелесть олимпийского огня
Предстала в красоте своей! И дети –
Твои – на этой проклятой планете
Друг друга мило резали взапой!
Не мог того ты явно не предвидеть,
Страдалец Прометей – почти святой!
Смотри! Смотри, ты сделал это с той
Единственной, что так тебя любила.
И ту, которая одна, недолюбил ты…
Видно, как в общем «огне войны» последней сгорает Азия.
Во всём закономерный свой итог.
Вкушай плоды – ты сделал то, что мог!
Прометей со звериным криком бросается на Геркулеса. Цепи, которыми он прикован к скале, натягиваются, как струны.
Слаба же, Прометей, твоя рука!
На жалкие потуги старика
Смотреть мне вовсе не смешно, а грустно,
Поддай-ка мне, слабак! Приди же в чувство!
Прометей собирает последние силы, устремляясь на Геркулеса. Цепи внезапно рвутся, и Прометей, опрокинув Геркулеса, душит его этими цепями. Геркулес отчаянно сопротивляется, но Прометей безудержно жесток и силён.
Неожиданно, когда хрипящий Геркулес оказывается уже почти задушен, Прометей замечает в своих руках конец оборванной цепи. Он ошеломлённо сморит на неё, отстраняется от Геркулеса, сидит потерянный…
ГЕРКУЛЕС.
Твою-то мать… Ещё б чуток, и баста!
Я выдавлен как будто тюбик с пастой.
Все подвиги чуть не пошли насмарку…
Уж лучше б сотни змей, циклопов пачку,
Но только не безумный Прометей!
Клянусь отец, устал я до усрачки…
ПРОМЕТЕЙ.
Скажи одно – я вижу то, что вижу?..
ГЕРКУЛЕС.
… Какое счастье – до него дошло!
Подумай, мог ли наш Гефест так пошло
Без ведома верхов сковать оковы?
Ты, видно, стал глупей своих людей!
Прошло уж точно с миллион ночей,
Но ты и не пытался вырвать цепи!..
Верхи устали ждать сего свершенья,
И вот, я здесь с высоким порученьем
Ускорить заскорузлевший процесс.
Надеюсь, это – всё… Ау! Отец!!!
СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Кавказ. Гремит гром. Сверкает молния. Появляется сонм богов, учтиво сопровождающий Зевса и Геру.
ЗЕВС.
Приветствую, бунтарь!..
(чихает)
Хм, а здесь свежо.
Зевс делает знак Власти и Силе, те укрывают Прометея большой тёплой шкурой.
ЗЕВС.
Да, был ты скован, как то ни смешно,
Лишь совестью своей больной поныне,
Что так близка, как ни крути, гордыне.
ПРОМЕТЕЙ.
Афина, ты всё знала…
АФИНА.
Да. Прости.
ПРОМЕТЕЙ.
Гефест…
ГЕФЕСТ (стоя между Герой и Пандорой).
… Молчал, лишь чтоб тебя спасти,
Ничтожное то было зло во благо…
ПРОМЕТЕЙ.
Куда же делись вся твоя отвага,
Тяжёлый молот правды, нигилизм…
ПАНДОРА (с грустным сарказмом).
Сердцами властвует фрейдизм.
ГЕФЕСТ.
О, друг, она такая баловница…
ПАНДОРА.
Конёк мой – «ролевые» игры! В лицах
Могу я что угодно разыграть:
Легенду, сагу, басню, даже книгу,
Простите, телефонную. А что?!
Так все артисты нынче говорят!
АФИНА.
Давала знать намёком, милый брат,
Я много раз тебе, но ты не слышал,
И всех намёков был к несчастью выше,
Взомнив, что лучших тварей на земле
Создашь в укор и назидание Олимпу.
Ты в хаосе искал питомцам место
Особое, забыв, что все из теста
Единого мы – звёзды, боги, люди…
ЗЕВС.
Ну, будет! Да, ты проиграл, Титан –
Удел такой, как видно, свыше дан –
Мы все лишь инструменты в дланях рока!
Ты думаешь, вот так легко, с наскока
Нам новое, достойное сварганить?
Ха! Милый друг, коль не подводит память,
А я пока в своём уме – за годы
Правленья этим, так сказать, народцем,
Не раз в смешных порывах благородства
Пытался я хоть что-нибудь исправить –
Вокруг себя, да и в самом себе.
Да! Да! И сотни раз хотелось мне
Создать такое, чтоб поблекли горы!
Увы!.. Пока выходят лишь Пандоры,
Как молвится: «O tempora, о mores»!..
Ну, всё, долой пустые сантименты!
Забудем неприятные моменты –
Победа это для тебя в итоге!
Теперь ты новой жизни на пороге –
Здоров, красив и холост! Как во сне!
А юных дев в достатке в нашем сонме.
(шёпотом)
Жду завтра приглашенья на пирушку,
Мальчишник, так сказать…
(замечает взгляд Геры)
Омоем всласть
Светлейшее событие вином,
И так же обязательно споём
Лирическую песнь, как блудный сын
В родное, невредим, вернулся лоно –
Всё тот же – и не уходил он словно!
(вновь чихает)
Нет, на Кавказе всё-таки прохладно
И сыро – я чуть было не осип.
(Вся свита – разом – подаёт Зевсу носовые платки).
Всем вольно! Всех прощаю! На Олимп!
Сонм богов торжественно уходит. Остаётся лишь Пандора. Она подходит к Прометею.
ПАНДОРА.
Ждёт Землю скоро новая эпоха.
(Пандора раскрывает ладонь – в ней мерцает частичка божественного огня)
Возьми… Не жди на этот раз подвоха.
(Пандора кладёт частичку огня на ладонь Прометея. Ей бы сейчас многое хотелось сказать)
Я верю, ты найдёшь своё спасенье,
А мне ж оставь надежду на прощенье…
Пандора уходит.
СЦЕНА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Кавказ. Прометей опустошённо смотрит на частичку божественного огня на своей ладони.
ПРОМЕТЕЙ.
Кончен сей фарс, я на Тартара жаркого жерло взираю,
В пляске огней плотоядных - горящие взоры любимых.
С вами проститься, в глаза заглянуть не сумел я когда-то,
Вечность у нас впереди, чтоб обняться смогли мы по-братски.
(Прометей восходит на скалу)
Близится час нашей встречи заветной, и сердце трепещет!
Стол мне готовьте дубовый, кувшин наполняйте же ртутью!
Яд будет сладок из рога судьбы, что с краями как бритва!
Шаг лишь короткий! И шаг этот снов мне блаженство подарит.
(Прометей уже готов броситься вниз)
Внезапно из Тартара Титаны на руках поднимают Азию и бережно передают её Прометею.
Прометей и Азия стоят у края пропасти.
АЗИЯ.
Мир наг и чист, все сорваны покровы –
Мы вырвались из власти вечных снов,
(надевает венок Прометею на голову)
И вот – венок из сказочных цветов, –
Для вас…
ПРОМЕТЕЙ.
Как он прекрасен в этот час…
ЭПИЛОГ
Появляется сонм богом во главе с Зевсом, а также Люди. Все поют и танцуют вокруг Прометея и Азии.
ЗЕВС (солирует).
Здесь воздух свеж, плоды чудесны,
Веселье сплошь – и днём, и ночью!
Но на Олимпе, если честно,
Богам порою скучно очень.
Горчат знакомостью нектары,
Мозолят слух вакханок стоны,
Приелись стили все и жанры,
Нет соли в спелости бутонов.
Предсказуемы сюжеты –
Ни интриги, ни сюрприза.
Мир, увы, наш – не театр,
А плохая антреприза!
А мне бы стать опять младенцем –
Смешным, наивным и кудрявым,
И спрятаться в шкафу за дверцей
От подданных своих лукавых.
Эх, раньше жизнь была шикарна!
Эх, раньше, помню, было время!
Отыскивал я регулярно
Пять лепестков в цветке сирени!
Предсказуемы сюжеты –
Ни интриги, ни сюрприза.
Мир, увы, наш – не театр,
А плохая антреприза!
Занавес