Бывало, бродил я по чуждой земле -
где пустошь и вереск, и шёл разомлев
в жаре Калифорнии, а из окна
вагонного желтая Янцзы видна.
И души поэтов вились надо мной,
Чарльз Байрон летел над Ла Манша волной,
и Джефферс свой дом из камней обнимал,
Лу Синь свои строки над парком шептал.
Там мне вспоминался ритмический строй,
и сердце поэта звучало струной,
пробившись ко мне сквозь завесу времён,
сквозь книжные кипы и цифирный звон.
И я понимал пафос чуждой строки,
и сами собой заполнялись листки.