Приветствуя давнишнюю мечту,
иду творить любительские снимки -
осколки старой Тулы - по крупинке,
по вишенке в заброшенном саду.
Ноябрь сражён: как в голову взбрело
«спасать» былое именно седьмого!
До Пушкинской - Заставою Толстого,
день короток — успеть пока светло
найти барак, домишко, особняк
под снос или потомками прикрытый
на улочках, где цокали копыта,
где мокрое бельё трепал сквозняк,
где русский мещанин на службу шёл,
от церкви вниз — шинок, Центральный рынок,
а вот и дом - глянь, кот в окне старинном -
там Глеб Успенский бегал малышом.
Дуб в три обхвата дом не пережил:
пень точно слепок зуба коренного,
что триста лет хранил семьи основы
и будто цербер стены сторожил.
На перекрёстке в обе стороны,
под стать тяжёлой пасмурной погоде,
дом, как солдат, что к строевой не годен,
знать, чудом переживший две войны.
Поблекший особняк — счастливый дар -
от зоркости людской не прячет ветхость,
так сруб в глуши хранит старозаветность,
что не извёл истории пожар.
Забыты ли, забиты нищетой,
а может быть, не целесообразны?
Изящный сайдинг в схватке с безобразным
брезгливо расправляется с доской.
Помог ли эмоциональный стресс
понять себя не интеллектуально -
инстинктом тонким, чувством погребальным,
слезой горючей плачущих небес?
Живому - брать, не нами создан мир,
брать кислород, а выдыхать ненужность,
без прошлого любой обезоружен,
храни, альбом, музейный сувенир,
что я отрыла, выйдя в мир другой,
где жадно добывала пробы грунта,
а ты, свидетель моего дебюта,
мой оппонент или соавтор мой?
Когда-нибудь, конечно, не теперь
дома на снимках разглядит потомок
и заболеет Тулой незнакомой,
и всё поймёт, и избежит потерь.
09.11.2017
Фото автора.