...барабаны стучат, стучат, стучат — словно эти оборвыши-мальчишки колотят прямо по барабанным перепонкам. Стараются, приёмыши, вражьи дети, сыны полка. Война мальчишкам в радость. Колотят. Вот так бы они орали от восторга. Если бы я разрешил.
А краснобрюхие жабы в Окопе орут ещё громче. От голода. Мерзкие твари из проклятия города стали его защитой — как поют! — выставили из черной воды свои безбровые морды с губами-бритвами и поют-заливаются! — сейчас зальётесь — Великий Фельдмаршал Каузар вот-вот подаст сигнал к началу мясорубки.
Красиво это было вчера. Мы вдвоём с бесноватым Скримом спустились в Окоп в стальном колоколе со слюдяными окошками. Как они смотрели на нас — приплюснутые к окошкам лягушачьи пучеглазия. Скрим дернул за веревочку, и на мачте колокола зазвенел колокольчик, и тело в разодранном панцире плюхнулось в ржавую воду — и тина закипела, забурлила, забулькала. Смертельная схватка, драка на трупе. Когда летят в разные стороны лапы и хвосты собратьев — секунды! — и на дно медленно опускается пустая стальная оболочка рыцаря. Они суетятся, кидаются на колокол, скребут толстую слюду губами-бритвами, а мы смеемся и, не спеша, всплываем. И когда колокол отрывается от маслянистой воды, бурлящий черный пузырь под нами лопается двухголосым воем. Басом ревут урвавшие кусок мяса, завистливо скулят слабые.
Сегодня они скулят в один тон. Но боятся подплывать к берегу. Ночь кончилась, а при свете дня... Я машу платком и барабаны замолкают. Из своей палатки выходит королевский наблюдатель. Много чести тебе гулять под барабанный бой. Флейты тихо покалывают мощные затылки сопящих мужиков — ждать! Ждать! Ждать! Глаза у моих вояк красные, но до атаки — ни глотка. Даже фельдъегерь завистливо косится на оловянную кружку пива, которой прижат приказ на моём походном столе. Похоронный приказ для очень многих. Если этот мальчишка Скрим не взорвет угловую башню, которая связывает плотину с крепостной стеной.
Утро-то какое, черт побери, чистое. Небо сияет, как полы в казармах перед королевским обходом, белое. Тумана не будет. Ещё двести смертей в пользу противника. Королевский наблюдатель прячет нос в кружева пышного воротника. Не нравится дух потного мяса? Или уже что-то пишешь на меня, строчишь на манжете, чтоб не забыть? Сосунок душистый.
Черт. Взрыва нет. А ждать больше нельзя. Солнце встаёт у меня за спиной и это на пару сотен смертей в нашу пользу. Ослепит арбалетчиков на стене. Но глаза у них мигом привыкнут. Барабаны — АТАКУ!!!!
Вперед, потное мясо, да благословит вас тот, кто с вами, если вы нужны хоть кому-нибудь, моритури те салютант, барабан да диабло! Вперёд. Ибо кто не умрёт там, тот умрёт здесь. А там ты можешь убить, чтобы жить. Герой — ты можешь убить!
И дрогнула земля, и пиво даже плеснулось из кружки прямо на похоронный приказ. Скрим! Пёсий сын! Глубоко же ты завёл свою крысиную нору под стену, если шестнадцать бочек пороха только хрюкнули, как редька в пустом брюхе.
Башня бесшумно валится прямо на оседающую плотину, вода бурлит и приходит в движение, и крепостная стена тоже оседает прямо на мальчишек которые приготовили первые ярусы Лестниц Ярости.
Наведенные за ночь мостки легли на них и ушли в воду перед проломом — хорошо! — азарт моих мясников сильнее страха перед черной водой, орут так, что и лягв краснобрюхих не слышно — хорошо! — да и лягвы в панике шоркаются в уходящей воде — для них, чертей болотных, мир сошел с ума! — хорошо! — серебряные тараканчики неистово лезут по грудам камней в самом дальнем углу на фланге. Что, черноротые шакалы — не вам первым грабить город? И без вас, тупорылых, победа!
Услышал, что ли? Охти, громы небесныя... Долговязый в черном панцире швыряет факел прямо в окно пороховой башни — сколько же дураков жареными поросятами прилетят на стол Господень? Это уже зря. Город подожжен с двух концов. А мы бы обошлись и шестнадцатью бочками пороха, шестнадцатью кожаными бурдюками за плечами смертников, ударной бригады во главе с моим любимцем, бесноватым Скримом. Ну да ладно.
— Эй! Пива мне свежего из особой королевской бочки! За победу светлейшего Августа — все, кроме гвардии — в мясорубку! Что ты стоишь и смотришь на меня, старая стерва? Подай пиво и вали, вислозадая утка. Что? Королевским пивом — в рожу королевскому фельдмаршалу? Ты что — жабьих языков обожралась?
Да, я знаю, что Скрим — твой сын. Но он проворовался и заслуженно приговорён в герои. И ты, дура, получала бы за него пожизненный пенсион, если бы не...
Как это — ты даришь эту пенсию мне, завещаешь по закону? Что? Как это твой сын может быть моим сыном? В воду ее, старую ведьму, в болотный корм!.. Стой...те.
Тебя в юности звали Силия? Я милостив в час победы. Именем Великого Августа. Как мать героя. С почестями. Расстреляйте ее. И — пива мне.
*
...может быть это не пивом пахнет, а морская вода в аквариуме с Кентайром перегрелась? Жутковато было быть рыжим фельдмаршалом, но красиво, какая чертова мельница! Что он еще мне покажет, этот Океанский Джокер Костяная Рука, какие карты кроются в рукаве ракушки с мола Кентайр?