I
Смеркалось. Завесою снежной,
С туманной пургою из слез,
Спускалась коварно и нежно,
Вся ночь на узоры берез.
И так аккуратно сначала
Посыпала белым снежком,
И только ворона кричала,
Давясь водяным порошком.
А город, в огнях рассыпаясь,
Готовился к снежной пурге:
Чтоб ночь ненадолго осталась,
Молились во всем городке.
И вся опустынела сага
Просторы бескрайних полей,
А в этой пустыне бродяга
Шел медленно к цели своей.
Он видел в огнях тех спасенье,
Хотел до заката успеть.
Нет сил, но есть воля, терпенье,
Иначе – жестокая смерть.
Он знал, что не ел уже сутки
И холод терпеть уж не мог.
Тому, что осталось от куртки,
Свидетелем был только Бог.
А люди в тепле и в достатке,
В надежных и крепких домах,
Губили съестные остатки
И в душах лелеяли страх.
Но сколько же, сколько лишений
Бродяге пришлось перенесть,
И столько терпеть унижений,
И с бедностью тесно дружить.
От холода все коченея,
И только бы лишь не упасть,
А в мыслях прочней и прочнея
Держалось: дойти, не пропасть.
Но солнце не станет спускаться
Кому-то еще на заказ.
Бродяге грозило остаться
Навеки средь этих прикрас.
И ночь опускалась все ниже,
Усталость брала свое вверх,
А город все ближе и ближе:
В бродяге прорезался смех:
Да, да он, конечно, успеет,
Ведь это не трудно дойти,
И кости свои он согреет,
Что сильно замерзли в пути.
Не зря ж он остался на свете
Учиться везде выживать,
Но только безжалостный ветер
Одежду с него стал срывать.
Он бился в остатке терпенья,
Но буря восстала над ним,
И грохнула с остервененьем
Последним ударом своим.
Метала, терзала и била
Бродягу всю ночь напролет,
Но все- таки растопило
Горячее сердце как лед.
II.
Вот солнце лучами своими
Весь город вокруг обвело,
И под образами святыми
В нем наконец рассвело.
Робко и осторожно
Все открывали дома.
Не верили люди возможно,
Что буря пропала сама.
И вот, как бы им в награжденье,
Бродяга в город вступил.
Случилось второе рожденье,
Чего он у Бога просил.
А люди покорно молчали,
Бродяге весь город внимал,
И губы его прокричали:
«За вас бы я жизнь отдал!
Я, душу простую спасая,
Вас от несчастье спасал,
Вызов стихии бросая,
То вспыхивал, то угасая!»
Тут силы покинули тело,
И он на колени упал.
«Как величественно и смело»
Каждый о нем бы сказал.
Каждый бы восхитился
Твердой натурой его.
Всякий бы с жизнью простился,
Будь он на месте его.
Но им не дано пониманье
Но людям лишь свойственен страх,
И словно немое признанье
Было у всех на устах.
Сначала слепое терпенье,
Потом возрастающий гул
Выдал людское волненье,
И радость всем людям вернул.
Смеялись, шутили и пели,
Встречали с надеждой в душе,
Встречали кончину метели
И веселились уже.
Забыли они о бродяге
Забыли о нем попусту
Как самой последней дворняги
Не видели за версту.
И только в безумном потоке
Один лишь единственный встал,
В людском бесконечном пороке
Теперь он бродягу спасал.
Увел в освещенное светом,
Светом надежды и сил
И светлым и добрым советом
Бродягу тот час воскресил.
III
Прошло лет ни мало, ни много,
А только у всех на устах
Теперь не услышишь иного:
Как свет победил-таки страх.
Все знают бродягу шального
О нем рассказал человек,
Который бродягу больного
Спас, вдруг упавшего в снег.
Спас от несправедливых
И от забытых времен
Сколько духовно - красивых,
Спас он немало имен.
Теперь его помнят и верят,
Что есть на земле смельчаки,
Которые смерть одолеют,
И страху навеки враги.