Белая гвардия, кони из серебра,
Елизаветинской степи, сентябрь, ветра,
Горсти осенней мяты и ленты рельс,
Цепью серебряной скованы все мы здесь.
Быстрые-быстрые кони, шёлк грив густых...
Ах, унесите меня на боках крутых,
За целины бескрайней охряный холст,
За киноварные ленты лесополос...
Белая гвардия, изморозь на плечах,
Терпкая изысканная печаль,
В снежной пороше фуражки, хрусталь кокард,
Полы шинелей, винтовки, гнилая гать...
Нет героичнее цвета, чем хаки-цвет.
Много его придётся на этот век,
Ну а пока починаем наш первый долг:
От всех границ необъятных течём на Дон.
Утренним холодом выстудит даль лицо,
Что нам поможет, коль силы лишится соль?
Бодрой зарёю окно распахнуть в ноябрь,
Долго, грустя, у окна, у того стоять...
Лик свой закроешь гроздью перстов в перстнях,
Бросив поводья, спрыгнешь легко с коня,
Станешь, дрожа, в глаза целовать меня,
Пальцы в перчатках жать, страшный год кляня.
Утром окинешь взглядом курганов цепь,
Алый боярышник в снежной папахе, степь...
Горсти кровавых ягод из рук твоих
Ссыпятся под их чёрные сапоги.
Белая гвардия: кони, сентябрь, ветра,
Всадники из старинного серебра,
Будет стоять здесь памятник, да не нам,
Будет здесь надпись, горькая, как вина.
Вот твой народ, а вот ты, и куда бежать,
Коль с четырёх сторон обступил пожар?
Екатеринодаром пробраться в степь,
Белую лошадь в степи оседлать успеть...
Роза, и крест, и Корнилов, и тяжкий год,
Ягод обледенело-кровавых горсть,
Запах сожжённых листьев по хуторам,
Кружится голова: ты мне враг или брат?
Встал над Кубанью густым молоком туман,
Вышел народ к крутояру, - и стар, и мал,
Стал препираться, гадать о пяти вождях...
Выплыли стяги пурпурные из дождя.
Царство не можешь сберечь, - сбереги хоть род.
В алых узорах обшлаги: сок ягод, кровь?
Был беззаветен наш взлёт и надменен крах,
Белая гвардия, кони из серебра.