Петля на шее туже;
Дрожит облезший табурет;
Поэт готовится на ужин,
Испачкав лужами паркет.
Багрово-красное вино,
Залив рекой всю пустоту,
Ударит в разум всё равно,
Набрав опять мне высоту.
И я пикирую за стол,
Разбив посуду на куски,
Хозяин дома – ныне зол,
Сжимает пальцами виски.
Нет денег на жильё и пищу,
Скиталец мира – одинок.
О нём в газетах не напишут,
Подарят праздничный венок.
И этот траур превратится
В бродячий цирк, но без шута.
Влетит под купол чья-то птица,
Всем людям станет не чета.
Пусть будет так, а не иначе,
Исчезнут наши миражи,
Я, не стесняясь, плачу,
Зачем живём, мне подскажи?
Любить хотим, а не умеем,
Нелепо смотрим на себя,
И это делает нас злее,
Живём отныне без огня.
А дружба вовсе на ножах,
Один в спине, другой в душе,
И крик застынет в этажах,
Как будто жизнь – теперь клише.
Смотрю себя я на повторе,
Хочу так много изменить,
Но сотворяю только горе,
И продолжаю дальше пить.
Глядеть в глаза родителей – нет сил,
Внутри вина томится перед ними,
И этот мир – отныне мне не мил,
Нахлынут слёзы, будто ливень.
Записки мёртвого поэта:
“Я так устал одно и тоже говорить:
Душа теперь – разменная монета,
Мою судьбу несложно повторить.
Но вам цена за это – лишь копейки,
Дышите чувствами сейчас!
Ищите к истине лазейки,
Пока не пробил смертный час.
А я вас просто подожду,
Частицу сердца поделив,
Забуду боль или вражду,
Когда наступит наш прилив.
Тут место много для людей,
Разведка правильно пошла:
Жаль, путь становится трудней -
Луна Кровавая взошла.