Он тихо прожил между нами,
не причинив другим вреда,
как неизвестный лунный камень,
как марсианская вода.
Звезда его сопроводила
до пограничного креста,
где ненасытная могила
за ним захлопнула уста.
Но оказалось, в целом свете,
в отместку признанным грехам,
он был один за всё в ответе,
отдав заветное стихам
не о настойчивой надежде,
не порывающей с людьми,
а о любви, умершей прежде
ему доверенной любви.