Вот будто бы Лермонтов или Есенин –
Сижу в грязновато-аляпистых сенях,
Под задницей лавка, и столик впритык –
На нём разбросал безобразно листы…
И думаю, может, и вправду осенят
Покой непокорный мой тихо труды.
И день-то весенний, и где-то за дверью
Стучат молоточки, да козочки блеют.
И пальцы немеют от тяжести дум,
Вцепившись в колени, и слышится – хрум,
И скоро, я чувствую – так прибалдею,
Коль долго лелею шизу наобум.
Но нужно терпенье – уж не до везенья.
И грешен, быть может, и нет мне прощенья,
Поэтому сверху не грезится глас,
Которого жду, прям сейчас – уже час,
И нет того Гения, кто бы с хотеньем
Спустился на этот ничтожный Парнас.
Я трогаю вас? Нет ещё? Подождите…
Мои извинения просто примите,
Возьмите и душу, и тело, и дом –
Ловлю в нём биение сердца, во всём,
И вижу движенье любви по орбите,
И ведаю радость парящим теплом.
В земном наслажденьи – о, бдительный зритель,
Войдём мы в великого счастья обитель,
Пройдём сквозь туманы и солнечный свет
И вместе с тобой примем вечный обет –
И с нами ему присягнёт каждый житель,
Чтоб дальше продолжить в теченье ста лет.
Ну вот – накатило, попёрло, сфартило!
Отвлёкся немного и, статься, сдавило…
Теперь не отпустит тот благостный раж –
Творить начинаю рукою пассаж…
Чернила, бумага, довольное рыло –
Пускай и не мыто и в проблесках саж.