* * *
Плацкарт. Бакинский поезд. Боковая.
Беспомощно ступни торчат в проход.
Как муэдзин протяжно завывая,
седой и непонятливый Ашот
тележку катит с жёлтым лимонадом –
на этикетках чёрный минарет.
Узбеки потянулись ближе к нардам.
Как чай калмыцкий, солнцем разогрет
здесь душный воздух. Деньги перепрятав,
в окно смотрю рассеянно: пуста
безвидная пустыня – ни куста,
ни деревца, ни птицы, ни креста,
одни таджички чёрные в халатах,
одна лазурь, одна дороги лента,
торчит на горизонте ржавый кран.
Вот, Боже ж мой, угрюмая планета!
Что, неужели люди по утрам
и здесь довольны тоже? Как, откуда
у них надежда?.. Солнце жарит – жуть!
Вот пыльный переезд, и два верблюда
колючку, полусонные, жуют…
Смогу ли жить я долго на чужбине?
О, ты, судьба, оставишь ли меня
здесь, в Азии, в сухой полупустыне?
Мне родина нужна одна, одна
в снегах, в туманах
и с дождями ледяными.