С Константином Яковлевичем Мамонтовым (1918 – 2000) я познакомился в сентябре 1995 года. Это был самый именитый поэт, участвовавший в первой встрече создаваемого литературного объединения НЛО «ИВА»: член Союза писателей, фронтовик… Как и все поэты, пришедшие тогда в редакцию, он немного рассказал о себе, прочёл несколько стихов. А мы просили – ещё и ещё...И он читал
Живу в лесу, вблизи могил,
Подобно одинокой птице.
Мать умерла. Похоронил.
И не с кем горем поделиться.
Легли морщинки через лоб.
И жизнь в упор взглянула строго…
Опять мне а паутине троп,
Скитаясь, выбирать дорогу
1933. г. Красноуральск
Это из сборника «Дневник», который Константин Яковлевич подарил мне в мае 1996 года – с дарственной надписью.
Но еще раньше часть его «дневниковых» стихов была напечатана в первом сборнике НЛО «ИВА» (Кунгур, 1995) Это – стихи солдата о войне
Не надо капать на мои мозги,
Что будто я в долгу перед властями.
Меня спасли из жизненной пурги
Не власть, а люди с добрыми сердцами.
И коли мне предписано упасть,
Я в миг последний вспомню кадры бедства…
Умру за Родину, но не за Власть,
Меня лишившую и радости, и детства.
(1941 г. По дороге на войну)
***
Боец в окопе волен мыслить
Не так, как этого хотят.
Но про кощунственные мысли
Здесь никому не говорят.
Мы даже не имеем права признаться,
Что нас немец бьёт;
Что героическая слава
Про нашу мощь – как тонкий лёд.
Закон воны жесток! И могут
За правду горькую – к стене…
Дневник – молчун мой, слава Богу,
И здесь понадобится мне.
(1941 г. В лесу. Западный фронт)
* * *
Сжигает стыд: мы снова отступаем
И прячем взгляд от жителей села.
Глядим с тоской, как над родимым краем,
Пикируя, кружатся «мессера».
Кружатся безнаказанно, нахально,
Стреляя в нас по каждому в упор.
А где же те, о коих так похвально
Начальство нам болтало до сих пор?
Где стражи неба? Как могло случиться,
Что немцы нас утюжат и клюют?!
А ведь кричали: «На замке граница!»
Знать, «кузнецы» не те замки куют…
(1941 г. Гущино. Западный фронт)
***
Ночь неслышно спустилась на землю.
Темнотища – хоть выколи глаз.
В блиндаже три разведчика дремлют,
Чтоб отсюда уйти через час.
Уползти по-змеиному к ДЗОТу,
Где чужие слышны голоса,
И, быть может, упасть на болоте,
Не взглянув даже смерти в глаза.
Что-то ждёт их во вражеском стане?!
Лучше б – с ними, чем ждать у траншей!..
Пусть хранит вас от пуль ожиданье
И святая любовь матерей.
(1941 г. Пустошка. Западный фронт)
* * *
Не раз я видел зверства иноземцев.
Но этот случай – к месту пригвоздил:
Схватив за ножки, их солдат младенцу,
Об угол церкви череп размозжил.
Какая мать чудовище такое
Могла родить?! Да где же ты, Господь?!
Как допустил, что подлое и злое
В подлунном мире обретает плоть?!
Как ты позволил, чтобы эти звери
Чинили смерть над мирною толпой?!
Нет, не судья ты, мы в тебя не верим!!
Ты не способен наказать разбой.
Не божий суд, а гнев и месть народа
Накажут их. Возмездие придёт!!
И побегут, как крысы с парохода,
Живые трупы нынешних господ.
(1941 г. В лесу. Западный фронт)
* * *
Три недели шли из окруженья.
Три недели нервы – как струна.
- Ну, и видик! Чисто привиденья, -
Осмотрев нас, молвил старшина.
«Видик» наш, и правда, не бойцовский, -
Хоть любого ставь на огород.
Но зато: не бросили винтовки,
Шли, не маскируясь под народ.
Шли, дав клятву: «Коли бой случится,
Встретим смерть, как под ножом росток;
Первой пулей – наповал фашиста,
А вторую – в собственный висок».
Многих бед свидетелями были
Там – средь беззащитных земляков…
Где ж тот щит, о коем нам трубили?!
Где же меч, карающий врагов?!
(1941г.Великие Луки. Западный фронт)
* * *
Гремит салют в честь русской славы
Фонтаном рвущихся огней.
Ликуй, народ! Ликуй, Держава!
Встречай, Россия, сыновей.
Встречай защитников, что в схватках
Тебя от рабства сберегли.
За их высокий труд солдатский
Ты поклонись им до земли.
(1945 г. Австрия)
* * *
Родился сын! Ура, наследник мой!
Но только где оно – его наследство?!
Весь гардероб – на нас: на мне с женой.
И - ничего для радостного детства.
С полей войны, вернувшись в неустрой,
Пока живём сугубо по-солдатски:
Пьём чай из кружек, меченных войной,
Едим не сытно, спим под плащ-палаткой.
Но кулаками в грудь себя не бьём,
и не кричим, выпячивая бедства…
Расти, сынок! Пусть мирный небосклон
И будет нашим для тебя наследством
(1945 г. Пермь – Шадринск)
(Новое литературное объединение ИВА. Сборник. Кунгур. 1995)
В 2003 году по просьбе своих читателей газеты «Искра» мы опубликовали в литературном приложении «Творчество» рассказ о жизненном и творческом пути поэта Константина Мамонтова
Константин Яковлевич Мамонтов (1918 – 2000) – член Союза писателей России, участник Великой Отечественной войны. Родился в селе Ошап Ординского района. Много лет жил в Кунгуре, участник литературного объединения НЛО «ИВА», созданного при редакции Кунгурской общественно-политической газеты «Искра» 24 сентября 1994 года.
У поэта вышло 7 сборников, последний, «Благодарю тебя, Отчизна», издан в Перми в 1999 году. Этот сборник, где помещены стихи, написанные за период с 1933 по 1997 годы, интересен еще и статьёй «Из автобиографии».
Стихи Константина Яковлевича тоже во многом автобиографичны и хорошо дополняют его рассказ о своей жизни. Мы попросили друга поэта Владимира Сергеевича Турицына подготовить подборку стихов Константина Мамонтова, которые прежде не публиковались, и часть их них печатаем вместе с выдержками из его автобиографии.
«В ПОЛТОРА ГОДА остался без отца (умер от тифа), а когда мне исполнилось пять лет, мать уехала в Свердловск и нанялась в домработницы, оставив меня на попечении деда, бабушки и тёти.
В 1975 году в возрасте 75 лет умер дед. В 1929 году бабушка с тётей и я как семья кулака были высланы из дома и сосланы. Но по дороге к месту ссылки я сбежал, вернулся в Кунгур, там познакомился в беспризорниками, остался в их компании. Начались годы моих голодных и холодных скитаний по матушке России.
Три года бемспризорничал… Как спасение появилась мысль уехать к матери в Свердловск… Узнаю ли среди тысячи незнакомых людей?.. Ведь с тех пор, как видел её последний раз, прошло 9 лет… Встреча произошла так неожиданно…
В конце 1932 года мать вторично вышла замуж, и отчим перевёз нас в Красноуральск. Но жизнь у них не сложилась, и в мае 1933 года мать трагически погибла, а отчима посадили в тюрьму. Я опять остался один.
Быстро нашлись «сочувствующие друзья». Через неделю моя комнатушка была пуста: всё было продано и пропито… Закрыв комнату и отдав ключи соседям, ухожу в лес, примыкающий почти к самому кладбищу, строю пихтовый шалаш и начинаю жить в нём… всё чаще приходит мысль о ненужности существования.
МНЕ, КАК ВОЗДУХ, необходим был близкий друг, с которым можно было делиться всем, что есть на душе… И вот тогда-то совсем неожиданно со мной заговорила Муза – я стал слагать стихи… Высказывать всё, что волнует, было моей ненасытной потребностью…
С наступлением осенних заморозков я был вынужден вернуться к обманувшим меня «друзьям» и уехал с ними на юг. «Ростов-папа» и «Одесса-мама» в то время были наводнены нашим братом.
В чаду похмелий воровских компаний
Проходят дни. Не жизнь, а гниль болот!
Здесь воздух спёрт от пошлости и брани
От явной лжи и жратвенных забот.
Здесь принцип свой: «Москва слезам не верит!»
И, спрятав боль, о ней не говорят.
Не всякий ключ откроет эти двери,
Не всяк проникнет в души пацанят.
А души есть! И в глубине их тлеет
Огонь, когда-то гревший доброту.
Она видна, когда пацан немеет,
Увидев вдруг земную красоту.
1934 г. Ростов
* * *
Уже в полях обсохли кочки.
Рванулся сок земной в сучки.
Из почек дразнятся листочки,
Просунув в щелки язычки.
Весна без устали на север
Идёт отсюда. Не пора ль
И нам, Костюха, в самом деле,
Рвануть за ней в родную даль?
Пожалуй, да! Сбирай горбушки
На путь-дорогу и – домой.
Опять в какой-нибудь теплушке
С военным дядей-старшиной.
1934г. Харьков
* * *
РАССЕЛЕНИЕМ ГРУПП, прибывающих на зиму в Одессу из северных районов страны, занимался «Князь», которому главари групп должны были платить дань. Все его звали Глыбой… И вот до него дошли слухи, что я пишу стихи. Он пожелал увидеть меня.
- Ты, правда, не Сергей Есенин, тебе далеко до него, но в тебе что-то есть, затрагивающее душевные струны. Учиться тебе надо парень, учиться! И я, как могу, помогу тебе в этом. А блатные стишки, чтоб я больше не слышал…
Эта встреча кончилась тем, что он оставил меня в своём доме, поставив задачу ежедневно «выдавать на гора» по одному стихотворению. Каждый вечер, вернувшись с работы, он с нескрываемым интересом просулшивал написанное и делал замечания. Сейчас, вспоминая эти беседы, я убеждаюсь, что он разбирался в поэзии. Он учил, чтобы я «очеловечивал» всё неживое, особенно в природе, искал образы, метафоры, неожиданные сравнения.
В АПРЕЛЕ 1934 года я вернулся на Урал в Кунгур… В начале октября 1934 года кунгурские учителя – супруги Николай Иванович Тюрин и Зоя Александровна Суслова ввели меня как сына в свою бездетную семью, обогрев сердечным теплом и душевной заботой. Это было моим вторым рождением.
Полжизни спавший на соломе,
От голодух, как спичка, тощ,
Для всех, кто знал, вот в этом доме
Вчера скончался «Коська Хвощ».
Погиб для братии бездомной
Певец, что пел им столько лет.
Ушёл из жизни беспризорной
Бродяга, нищий и поэт.
Он шёл по жизни без обиды,
Любя до грусти шёпот рощ…
Служите, парни, панихиды
По парню с кличкой «Коська Хвощ»
1934 год. Кунгур.
* * *
Моя простыня, словно снег деревенский,
Чистая, чистая. Вновь не усну.
Лягу в комок – к подбородку коленки –
Спать бы, а я всё: А вдруг изомну!»
Встану, сверну по наглаженным складкам.
И – под подушку. А сам – на тюфяк.
Вот уже месяц, а к новым порядкам
Всё не могу приучиться никак.
…В 1944 ГОДУ меня тяжело ранило – сквозное ранение левого лёгкого. С этой бедой пришла другая: потерял планшет с шестью блокнотами – около 300 стихотворений. Исчезло то, что было самым дорогим для меня.
Бойцы мне вновь открыли «кабинет»:
Сижу, как крот, в траншейной тесной нише.
- Пиши вот здесь, пока сраженья нет,
Всё ж безопасней и чуток потише.
Вниманье это трогает. И я
Пишу о буднях нашей трудной жизни:
Об этих людях – храбрых сыновьях,
Загородивших грудью мать Отчизну.
И пусть никто из них не знаменит,
Но я горжусь своею славной ротой .
О стойкость их, как волны о гранит,
Разбились трижды танки и пехота.
1941 год
* * *
Мне, может, жить осталось очень мало.
Уже, быть может, следом ходит смерть.
И я спешу, спешу, гоня усталость,
Чтоб всё сказать и многое успеть.
А рассказать мне хочется о многом,
И сделать больше. Но успею ль я?!
Ведь жизнь в войну – короткая дорога:
Сегодня жив, а завтра – мать-земля.
И неизвестно, где тропу отрежет...
Но к чёрту смерть и это слово «вдруг!»
Пока я вражьих танков скрежет,
Мне умирать не время! Недосуг!
1942 год. Под Ржевом
ШЛИ ГОДЫ. Война осталась позади. Раны телесные зарубцевались, и только душевная всё ещё кровоточила – жаль было утерянное. Писать новые стихи не хотелось. И, может быть, это моё занятие так бы и закончилось, если бы в 1947 году я, приехав в Кунгур, не нашёл в чулане нашего старого дома черновики моих стихов, датированные 1933-1939 годами… Эти-то черновики побудили меня вновь взяться за перо.
В 1960 году в еженедельник «Литература и жизнь» пришло письмо от никому не известного Борисова, в котором он писал: «Граждане писатели! В вашей газете попал на одну статейку «Стихи из окопов», прочитал её и вспомнил: у меня в сундуке блокнот лежит, с фронта привёз. Там тоже, вроде, стихи…»
Корреспондент газеты Алексей Тимофеевич Емельянов принял близко к сердцу содержание этой находки… Решив, что хозяин блокнота погиб в боях, газета передала блокнот в издательство «Молодая гвардия», где готовилась книга «Имена на поверке» - стихи погибших поэтов. В эту «похоронную книгу» были включены и мои стихи.
А в это время я уже десять лет работал машинистом электровоза, водя по Уралу грузовые поезда, и иногда печатал свои стихи в газете «Гудок». И получилось так, что к одной дотошной читательнице попали и книга «Имена на поверке», и газета «Гудок» с моими стихами. У неё возникла мысль: «А не ошиблось ли издательство, похоронив живого человека?» Свои сомнения она высказала в письме. И вот совсем неожиданно ко мне прилетает Емельянов и вручает мой блокнот за № 1..
Да, я плакал, целовал эту потрепанную книжицу, никак не веря в её возвращение. 48 стихотворений через 16 лет нашли хозяина.
Мы с тобою санитары,
И зазрения в этом нет.
Перед юношей и старым –
За судьбу их – с нас ответ.
Мы за них – смертям навстречу.
Это долг! Так быть должно!
Мы спасём, и где-то встреча:
«Жив! Сынок»» А ты: «Смешно».
Пули здесь не разбирают
Чин и ранг. Здесь все равны.
И поэтому, я знаю,
Мы с тобою всем нужны.
Подползли – солдат спокоен.
А с какой глядит мольбой!
До седин спасённый воин
Будет помнить нас с тобой.
Так что ты не злись, дружище:
«Мне б винтовку, - не бинты!»
Слава нас и здесь отфщет
Если душу не в кусты.
1942 год. Калининский фронт.
В 1967 ГОДУ, участвуя в литературном конкурсе имени Н. Островского в честь 50-летия Советской власти, я был удостоен премии ЦК ВЛКСМ, а в 1972 году принят в члены Союза писателей.
За годы войны и работы на железнодорожном транспорте имею 32 благодарности и 13 государственных наград.
Руслану
… Ты взрослым стал, и, если на пути
Юнец подобный встретится с тобою,
Не отвернись, а помоги найти
Ему тропу к душевному покою.
Стремись увидеть в стебле деревца
Могучий дуб, что в бурю защищает.
Не осуждай за прошлое отца.
Я прожил честно – так, как подобает.
1968 год. Пермь
(«Творчество» - «Искра», № 70, 29 июня 2013 года. Выпуск подготовил Владислав Одегов)
ПОД ФОТО
Книга Константина Мамонтова с дарственной надписью
НЛО "ИВА" читайте здесь - http://www.stihi.ru/2017/12/25/9064