С шипеньем гаснет уголь солнца,
заброшенного за дома.
Тоска вдоль сумерек крадётся,
под локоток сводя с ума.
Читаю на ночь список страхов,
соскучившись считать овец.
Хром всадник сброшенный. Караков,
танцует сытый жеребец.
В тумане рыжий конь седеет,
а белый с бледным не видны.
В трясинах сгинули злодеи,
не размотав клубок луны.
Покой не шепчет. Мысли, веры,
недобрый ум, благую чушь
Нельзя мешать - не золот, сер он -
песок из шахт срединных душ.
Беда хмельна и безутешна -
откуда было знать беде:
до донца выпитым потешно
тонуть - как в зеркало глядеть,
и ласков кол, долбящий темя?
А выбрав в тренеры звезду
на тренировках по паденьям,
смешно плясать под дудки дул...
Недолечившийся от жизни,
не научившись забывать,
лечу - и в мёртвой зоне виснут
шальные пули и слова.
Весёлый висельник, не мимо,
скрутив в лассо, бросаю тень.
Жму глотку ночи. Излечимый
зарёй на ощупь в темноте
теперь верней найдёт микстуру -
нетронутое ветерком
в кострище солнца дремлет утро
под влажным дёрном облаков.