В ряду последнем шёл поэт,
И на потёртые ботинки,
Которым много-много лет,
Стекали горькие слезинки.
Давно согбенная спина
Держалась старенького пледа,
Что был одеждою для сна
Его двоюродного деда.
С любовью рукопись к груди
Прижали труженики-руки.
Он слышал плач:
— Не уходи! —
До сердца бились строчек звуки.
Но тело рухнуло на плед
Чужою ношей непослушной.
В ряду последнем пал поэт:
Здесь никому он был не нужный.
Прошли года… Идут ряды
Поэтов в память о поэте,
Где в первом — все его труды
И он с улыбкой на портрете.