Он снимал, каменея лицом,
разорённый, разграбленный дом,
труп старухи, замёрзший в сенях...
слёзы застили злые в глазах...
Он снимал, он был должен снимать,
а хотелось схватить автомат...
стиснув зубы, в атаку бежать...
искупить, отплатить, покарать!
Над Багерово серый рассвет,
ни души, только эхо в ответ...
ров разинул набитую пасть...
кровь и снег вперемешку... снимать!
В детской ручке зажатый платок...
рвань, обрубки, где рук, а где ног...
разрывными расстреляны все...
брызги мозга и глаз на песке...
Он себе приказал - не скулить!
после спиртом придётся залить...
чёрный ужас расстрельного рва...
шёпот тысяч, поживших едва...
Мокрый снег затекал под шинель,
он снимал мёрзлых, мёртвых детей,
шапку, варежку, вмёрзшую в кровь,
Люди сделали это? Уволь...
Люди так не умеют пытать,
груди, уши, носы отрезать,
фотографии мёртвых держать,
в портмоне, там где дети и мать...
Люди? Скоро ли счёты сведём,
с наряжённым в мундиры зверьём?
Снег ложится, скрывается след,
у расплаты забвения нет...
Далеко до победы ещё...
не предъявлен палаческий счёт,
но в далёкий, чужой Нюренберг,
привезёт он багеровский снег...
Перемешанный с кровью сирот,
и с холодных экранов взглянёт,
беспощадно убийц обличать!
А пока он обязан снимать...
Он снимал, каменея лицом,
разорённый, разграбленный дом,
труп старухи, замёрзший в сенях...
слёзы застили злые в глазах...
Он снимал, он был должен снимать,
а хотелось схватить автомат...
стиснув зубы, в атаку бежать...
искупить, отплатить, покарать!
Над Багерово серый рассвет,
ни души, только эхо в ответ...
ров разинул набитую пасть...
кровь и снег вперемешку... снимать!
В детской ручке зажатый платок...
рвань, обрубки, где рук, а где ног...
разрывными расстреляны все...
брызги мозга и глаз на песке...
Он себе приказал - не скулить!
после спиртом придётся залить...
чёрный ужас расстрельного рва...
шёпот тысяч, поживших едва...
Мокрый снег затекал под шинель,
он снимал стылых, мёртвых детей,
шапку, варежку, вмёрзшую в кровь,
Люди сделали это? Уволь...
Люди так не умеют пытать,
груди, уши, носы отрезать,
фотографии мёртвых держать,
в портмоне, там где дети и мать...
Люди? Скоро ли счёты сведём,
с наряжённым в мундиры зверьём?
Снег ложится, скрывается след,
у расплаты забвения нет...
Далеко до победы ещё...
не предъявлен палаческий счёт,
но в далёкий, чужой Нюренберг,
привезёт он багеровский снег...
Перемешанный с кровью сирот,
беспощадно экраны взорвёт,
призывая убийц обличать!
А пока он обязан снимать.
Пятаченко Александр
14.03. 2015г.