Он пришел не один, но оставил друзей
перед входом в пространство незримого храма.
Он прошел босиком по росистой траве,
неказистый учитель сынов Авраама.
Освещала луна непослушных волос
седину и ползущие складки хитона.
Он упал на траву, задыхаясь от слез,
чтоб земля помогла удержаться от стона.
Спал апостольский пост пьяным утренним сном
под горящим кустом той оливковой рощи,
и пророчества тень от горы Елеон
превращала тела в бессловесные мощи.
Его голос шептал в предрассветном саду
об Отце и о чаше в преддверии чуда.
И стоял за спиной, и молился в бреду,
и заламывал руки послушный Иуда.