Признаюсь ,
Туда, где водовороты издырили душу,
Тянутся
Ровной шеренгой чувств верблюжьи караваны.
Горбы
Не от признаний натужены,
А от недр
Затянувшейся
Раны.
Презрительный шар
Глазных человечьих впадин
Кружит
Грани свои над танцполом озер:
“Господа!
На каком разграбленном складе
Взят
Этот гнилой
Осетр?”
Палите,
Пулеметной очередью своих языков и мнений.
Приму ,
По очереди каждого в кабинет .
Подаю ,
Под соусом собственной крови ,
как вы и хотели ,
Собственной крови
Винегрет.
Вырезаны
У сердца вдоль руки одинокие в паре под сруб,
Натянуты
Нервы у полой ледопокрытой гитары.
Выходит,
Я играю на струнах губ,
Лохмотьями
Крошечных дней старух,
Что скользили пара за парой .
Раздражает
Заросшее что- то на нервных деревьях ,
Искренне и живо,
Что бритва горькой забреет : “О Боже !”
Ветви на праздник - друг другу по взрыву ,
А праздник- то
Не поможет .
Много
Накрыто на язык -
истерт
На дветысячевосемнадцатый раз .
Заявляю ,
Новое блюдо
Из кухни нервов подано -
Я
В салат обещаний завернуться горазд .
Аншлаг !
Распродано распродано!
Друзья ,
Ваши омеги и альфы желаний несметных бога
Тяжелым
Рубят елки топором.
За каждое -
Елке по голове обухом .
Дерево- на бумагу ,
Бумага - на том .
Не захлебнитесь !
Челюсть - не железо. Надорвется - забудет .
Челюсть
Тяжелеть не на елочках убитых до завтра надо .
Посмотрите
На меня,
Сегодняшнего Будду,
Моя на строках не упала .
Гость
За челюсть двери квартиры переполненной тянет,
Просит :
“Исполни, впусти на следующий раз меня !“
Ну как
Ребеночка без няни?
Без детишек этих
Потом
Ревят.
И заново
Лопнет столов пузо - дом родильный .
Мамаша
Выкрикивает изо рта ребенка,
Как будто
Для вас только в холодильнике
На кибитку года
Лошаденка.
Давайте,
Из елок хотя бы сделаем колеса,
Покатимся
По склону дней, изваяв
Памятник
Тем, кто ходил голо и босо ,
То есть
Тем
Лошадям.