По радио защёлкал метроном,
Как смазанный, винтовочный затвор,
Мне надо сделать двадцать пять шагов,
От кухни через длинный коридор.
Не уронить бы… вязаным шарфом,
Замотана… в квартире минус пять…
Носатая «манерка» с молоком,
На два колечка выменяла мать.
С толкучки воротилась час назад,
в прихожей долго обметала снег,
ужалил в сердце обречённый взгляд,
и еле слышный шёпот… - Хлеба нет.
- Закрыто в магазине за углом,
Пожар, огонь на госпиталь несёт,
На Пролетарке в булочной – разгром,
Снарядом – прямо в очередь… И всё.
Глотала воду, цокая в стакан,
Держа его в руке едва-едва,
Одетая, свалилась на диван,
Ещё не разобрали на дрова…
- Я отдохну, сыночек, отдохну,
Вечор на смену, подремлю пока,
Попробуй, милый, растопить плиту,
И разогрей Катюше молока…
Плита – буржуйка, длинная труба,
Растапливалась пару раз на дню…
Паркетину сподобить на дрова,
Потом кормить по щепочке огню.
Горит, воняет, пузырится лак,
Скорее бы, сорвусь, не дотяну…
Зубами закусив сухой кулак,
Едва глотаю кислую слюну…
Вымучивать голодную слезу…
На ледяном, прозрачном островке,
Оно надменно плавало в тазу,
В аптечном, запотелом пузырьке.
Я бы его махнул одним глотком,
грыз, будто леденец, разбив стекло!
Обвально громыхнуло за окном,
И наважденье разом отлегло.
Снаряд… влепили аккурат во двор,
Стонал и содрогался старый дом,
Извёсткой запылило коридор,
С облупленным, провисшим потолком.
Окошки разгрызая в такт шагам,
Над городом беснуется война,
Внезапно пол ударил по ногам,
И косо, плоско рухнула стена…
Горячей шишкой набухал висок,
Гремело и трещало вдалеке…
Уф… Пронесло… и хрупкий пузырёк,
Желтеет в исцарапанной руке.
Оскаленная дранка, кирпичи,
Обломки шкафа, битое стекло…
Катюхина любимица Чи-Чи,
мартышке заводной не повезло…
Сестрёнка Катька, рыжий вихорок,
Жива, глазеет из под одеял…
Почувствовал затылком холодок,
И оглянулся - в сумрачный провал…
В проломине кровавился закат,
Отняло речь, пропали все слова.
Кровати, балки, двери… самокат,
Егорка из квартиры сорок два…
Багровый, кровоточащий кусок…
Размазанный по рёбрам батарей…
А там, где мама – месиво досок,
Повисло на изогнутой трубе…
Выглядывает тонкая рука…
Вцепился в горло леденящий страх…
Мне надо дать сестрёнке молока,
Пока ступаю на своих ногах.
Звенит в ушах, сочится носом кровь
Тротиловой тухлятиной тошнит…
Мне надо сделать двадцать пять шагов,
Тогда сестрёнка точно будет жить…
08. 09. 2016. Пятаченко Алексан