Они улицей мимо прошли,
горла тонкие яростно пели.
По сугробам полою мели,
не по росту огромных шинелей.
Ополченцы... гражданский покрой,
лейтенантик, отчаянно - грозный
чётко такт отбивая ногой,
и старался казаться серьёзней.
Покурил и решил - "на покой",
рана ныла, заря подмерзала...
шли они, бесконечной рекой,
мимо лысого парка, к вокзалу
Привалился к дощатой стене,
госпитальной, дырявой ограде,
холодок ощущая в спине,
в бледно-серые личики глядя.
Это шли, штык, подсумок, приклад...
улыбнулся мне правофланговый.
Рота... в дети мне годных солдат!
лейтенант необмятый, как новый.
Песня тонко и дико взвилась,
белым паром кипела из глоток,
про Катюшу...блестя и вихрясь
снег скрипел и летел от подмёток.
Вот один, с пулемётным станком,
сбился с шага, попал, встрепенулся,
синий взгляд над суконным плечом,
бросил мне, на ходу оглянулся.
Поскользнулся, успели поймать,
нахлобучили шапку плотнее,
это он уходил... умирать!
Ну а я, капитан, на лечении!
Может, это затеял штабист,
марш-бросок, тренировку, ученья?
Ну куда им, под бомбовый свист!?
прямиком в мясорубку сраженья.
Ещё дома пришлось досыпать,
и не знают, не знают, как надо,
под обстрелами переползать,
или бить, набегая, прикладом.
Не один не отстрелян патрон,
чучела не кололи штыками,
не заполнен ещё медальон,
пирожки не остыли от мамы.
Вот повзводно войдут на перрон,
разместятся в промёрзлых вагонах,
набирает разбег эшелон,
паровоз голосит раскалённый.
Губы шепчут... - Живите, сынки!
Хоть один, хоть калекой, но всё же,
ломота перебитой руки,
ранний холод на стёклах ворожит.
Хоть кого то, война, отпусти,
пусть вернётся, неждан, нецелован,
затихают со звоном пути,
ветер гонит "крупу" по перрону.
А. Пятаченко 13.10.2015